Дом тысячи страхов

Окно, через которое он всего несколько часов назад выбирался на крышу, было приоткрыто. В суматохе никто и не подумал его закрывать. Вовка протиснулся в узкую раму, спрыгнул на пол.

Чердак был завален хламом – поломанные весла, кресла, через балки были перекинуты старые сети, на вешалке висело несколько тулупов.

Сундуков нет, уже хорошо.

Путь на чердак оказался свободен – значит, хозяин запер только внешнюю дверь в коридор. Прислушиваясь к скрипу ступенек, Вовка спустился на площадку. Здесь стоял полумрак. Свет пробивался в щель под дверью в коридор и с чердака.

Странно, раньше здесь была непроглядная темнота.

В углу лежали отбитые доски.

Ага, значит, что-то все-таки было!

Дверь в каморку бесшумно распахнулась.

От волнения Вовка схватился за косяк. Под пальцами оказался выключатель.

Что-то раньше они никакого света не находили.

Под потолком загорелась тусклая лампочка. Ее свет с трудом пробивал пыль каморки. Здесь были старая мебель, желтая садовая скамейка без ножек, сломанный в трех местах уличный фонарь. Казалось, вещи настороженно наблюдают за вошедшим, ждут, что он будет делать дальше.

А Вовка и не собирался ничего делать. Он стоял, глупо хлопая глазами, пытаясь сообразить, что же все это значит.

Бабкиной в отряде «Ветер» нет, но она знает, что год назад Влад здесь был. В каморке ужастики не сидят, не клацает челюстью скелет с гробом под мышкой. Что еще? Есть кукла старика. Но если и ее не окажется, то Вовка может занимать очередь в психушку.

Он собрался выходить, протянул руку к выключателю, когда краем глаза заметил в углу какое-то движение. Что-то низкое и темное, еле слышно топая по полу, прошмыгнуло вдоль дальней стены.

«Драпать нужно!» – вспомнились вдруг слова Спири. Вовка машинально шагнул за порог, захлопнув дверь.

Свет остался внутри, в каморке. На площадке, даже после тусклой лампочки, ничего не было видно. Вовка испуганно озирался, перед глазами прыгали разноцветные круги.

В дверь негромко поскреблись. Или это ему только показалось? Слишком громко стучала в ушах кровь.

«Тук, тук!» – раздались в дверь еле слышные удары.

Кто это?

Вовка огляделся в темноте.

Ни шороха, ни звука.

Чего он испугался? Собственного страха? Глупости. Час назад ему популярно объяснили, что ничего нет, что он все сам выдумал. А раз выдумал – то и бояться нечего.

Он распахнул дверь, собираясь выключить свет.

Зелеными тоскливыми глазами на него смотрел Древний Страх.

Вовке еще хватило ума побежать вверх, а не вниз. Если бы он помчался вниз, то через пять ступенек наткнулся бы на запертую дверь. Побежав вверх, он смог добраться до чердака, доламывая и без того исковерканные временем стулья, вскарабкаться к оконцу, проскочить в него и, чуть не упав с крыши, на заду съехать к карнизу.

Земля внизу перед его глазами опасно накренилась. Чтобы не свалиться, Вовка ухватился за лестницу. И сначала полез с нее лицом вверх. Только когда каблук опасно соскользнул с перекладины, он перевернулся. Следующие перекладины ему пришлось пересчитать подбородком – одна из них сломалась, он слетел с нее, следующая подломилась под его массой. И так до конца.

Грохот, наверное, стоял еще тот. Но никто пока не бежал вокруг дома, желая выяснить, что снова происходит.

Наковальников сидел на земле. Лестница снова ухнулась в траву. Он рассматривал сбившуюся повязку у себя на руке. Ладонь была обожжена, на ней уже появились белые пузыри.

Значит, огонь был, а горящего дома не было. Где же он тогда нашел огонь? И где ухитрился разбить лоб?

Неувязочка получается, Антон Виноградов! И не надо на меня смотреть ехидными глазами, Алина Бабкина! Вы тут все спелись! Но меня так просто не возьмешь!

Вовка вспомнил про каморку и задрал голову.

Из оконца никто не лез. Но он же ясно видел – что-то темное, с грустными глазами. Он даже угадал, что это!

Как только Наковальников об этом подумал, из оконца потянулся темный след.

Этого только не хватало!

Все еще поглядывая наверх, Вовка обогнул дом.

У мостков купались. По приказу Антона все забыли о своих страхах и вели себя так, словно ничего не случилось.

Ладно, пускай пока думают как хотят.

Из-за ближайших кустов показалась лохматая голова Спиридонова. Колька был хмур, бледен, глаза его беспокойно бегали. Он тоже вел какое-то свое расследование.

Вовка посмотрел на дом. На половине хозяина на подоконнике сидела кукла. Та самая. Только сильно постаревшая. В голубом вылинявшем платье, с выгоревшим лицом и блеклыми, навсегда распахнутыми глазами.

Наковальников медленно подошел к окну, потянул на себя отставшую фрамугу. Потревоженное стекло недовольно тренькнуло.

При свете солнца кукла оказалась пыльной, бесцветной. Ее давным-давно никто не брал в руки. Когда Вовка коснулся ее пухлой ручки, ему показалось, что она сейчас рассыплется в прах. Но кукле ничего не сделалось, а на том месте, где она сидела, осталось ярко-белое пятно. Ее так долго не трогали, что подоконник вокруг нее успел сильно выгореть.

В глубине комнаты шевельнулась фигура. К окну подошел Андрей Геннадиевич. Самый настоящий. Гладко выбритый. В аккуратном домашнем костюме.

Вовка даже не удивился.