Дом у Чертова озера

* * *

В комнату залетела галка, и тетя Тоня полчаса не могла ее выгнать. Птица в доме – это не к добру, вспомнилась старая примета. Птица в доме – к покойнику. Варя сильно, до боли в глазах, зажмурилась.

Эти четыре недели она жила как в аду. Сначала несколько дней барахталась в вязком болоте боли и безвременья, а потом, когда выплыла, оказалась в аду. Влад обманул. Она ему доверилась, а он ее предал – рассказал следователю про ее отца. Влад приходил к ней в больницу каждый день, пытался что-то объяснить, но она не хотела слушать. Разве можно объяснить предательство? Можно ли такое простить? Отца теперь все считают преступником и садистом. Хуже того, его объявили сумасшедшим и держат в психбольнице, в палате с мягкими стенами и решетками на окнах, точно он и не человек вовсе, а животное.

Варя с тетей Тоней навещали его однажды. Одного раза хватило, чтобы у тети Тони случился сердечный приступ, а Варя окончательно уверилась, что попала в ад. Отец не был похож на себя прежнего. Он вообще не был похож на человека. Пустой взгляд, трясущиеся руки и струйка слюны, стекающая по подбородку на полосатую больничную пижаму.

И все это из-за нее и Ворона. Пусть все: врачи, учителя и следователи – в один голос твердили, что Ворон поступил правильно, что, если бы не он, она бы умерла, Варя продолжала его ненавидеть, и ненависть эта с каждым днем становилась все сильнее, она подогревалась воспоминаниями об отце, потерявшем человеческий облик, заточенном в клетку с мягкими стенами. Пусть бы она умерла, но, возможно, отец не стал бы таким… ненастоящим, не называл бы ее маминым именем и не плакал бы, как ребенок…

А врач сказал, что так даже лучше, что если судебно-психиатрическая экспертиза признает отца невменяемым, то он избежит уголовного преследования. А что это изменит? Вместо тюремной камеры у него будет комната с мягкими стенами?..

Тетя Тоня пыталась ее успокоить, уговаривала, увещевала. Тетя Тоня думала, что папу еще можно вылечить, и получится не доводить дело до суда, надо только проконсультироваться с хорошим адвокатом, но Варя твердо знала две вещи: во-первых, тетя Тоня не верит, что отец поправится, а во-вторых, она так же, как и остальные, считает его виноватым.

Ворон продолжал приходить каждый день: сначала в больницу, потом домой, никак не мог понять, что все кончено, что она не может его больше видеть. Варя кричала, говорила ему страшные вещи, а он все равно приходил: вечером усаживался на ступеньках ее крыльца и уходил только ночью. Она испытывала его терпение, наказывала за предательство ненавистью, каждое утро начинала с того, что выкорчевывала из души малейшие ростки любви и жалости. В ее жизни больше нет места Владу Воронину.

Он сдался в конце третьей недели, сказал с мрачной решимостью:

– Хорошо, Варя, я оставлю тебя в покое.

Он ушел, и она впервые за эти дни расплакалась: хоронить первую любовь было больно. А в конце четвертой недели к ней в комнату залетела галка – вестница чьей-то скорой смерти.

Варя вернулась к занятиям через месяц. Одноклассники встретили ее появление настороженно, только Сивцова позволила себе презрительную улыбку. Ворон в ее сторону даже не смотрел. Он же обещал оставить ее в покое. Вот держит слово… По большому счету, Варе было плевать и на косые взгляды, и на шушуканье за спиной, и на неприкрытую жалость учителей. Она жила как во сне, равнодушно перебиралась из ночного кошмара в дневной. Ночью ее мучила Черная дама, днем Ворон…

Ворон изменился, точно случившееся месяц назад сломало в нем какую-то маленькую, но жизненно важную детальку. Нет, внешне он оставался прежним, рассудительным и невозмутимым. Просто из глаз исчез блеск, и улыбался он теперь механической, равнодушной улыбкой. Он больше не реагировал как раньше, остро и незамедлительно, на малейший недобрый взгляд в ее сторону, он вообще на нее не смотрел. Он оставил ее в покое, и, как только остальные это поняли, началась травля. Не явная, выступать в открытую ее обидчики пока еще опасались, а так, по мелочам: гадкая надпись на заборе ее дома, дохлая крыса в сумке с учебниками, россыпь битого стекла в сменной обуви – сущие пустяки, не заслуживающие внимания…

В тот день тетя Тоня пришла встречать Варю к школе, лицо у нее было таким, точно она чего-то очень сильно боялась и так же сильно старалась скрыть свой страх.

– Что-то с отцом? – спросила Варя упавшим до едва различимого шепота голосом.

– Детка, он сбежал. – Тетя Тоня всхлипнула, торопливо вытерла глаза носовым платком. – На прогулке санитары недосмотрели, и он ушел. Говорят, перелез через стену.

Сумка вдруг стала тяжелой, пальцы разжались…

– Варенька, ты только не бойся, все будет хорошо. – Тетя торопливо собрала рассыпавшиеся по дорожке учебники. – Его найдут, он не сможет сделать тебе ничего плохого.

Варя молча кивнула. Она знала, что папа не сделает ей ничего плохого, она боялась, что он сможет навредить себе.