Дом у кладбища

Вот так его жена узнала про завещание, здесь не нужно и голову ломать. А какого числа была выпущена программа? Явно, что за несколько дней до убийства Джек давал интервью, в котором он упоминал про завещание, возможно, об этом знал преступник. В тот же вечер он звонит и просит встречи с ним. Но тогда отсутствует мотив преступления. Зачем убивать сорокапятилетнего мужчину, если только… не хочешь подставить кого-нибудь из его родных. Одно ясно, что кому-то это было на руку.

– А тебя за что?

Легранский очнулся. Ему, задремавшему, этот вопрос показался нелепым. Но вопрос был задан, и нужно было отвечать.

– За фигню.

– Если не хочешь, не рассказывай.

– Да подрался я с чуваком с одним. Тебя, кстати, как звать-то?

– Меня Энди зовут.

– А меня Феликс. Ты не дрейфь. Я вытащу тебя отсюда, ты, главное, до суда дотяни, а там я подумаю, может, что смогу сделать. Ты помог мне, я помогу тебе.

– Чем же я тебе помог?

– Я теперь знаю, что живу в доме, где совершено убийство, и, возможно, не одно.

– Это кто тебя так разукрасил?

– Не важно, пройдёт. Шрамы украшают мужчину.

– Легранский, на выход, за тебя внесли залог.

Залог? Но у нас же нет денег! Значит, я не очень хорошо осведомлён о состоянии финансов. Больная нога отекла и еле двигалась.

– Меня отпустили?

– Да.

– Я не убивал, клянусь богом, я не убивал его, совесть моя чиста, – послышался голос арестованного Дупельта. Он больно стукнул себя кулаком в грудь. Феликс оглянулся, подошёл к решётке и тихо шепнул:

– Я вытащу тебя, можешь положиться на меня.

– Проваливай подобру-поздорову, а то вместо него сидеть будешь.

Легранского толкнули в бок, но он от радости не почувствовал боли. Тело стонало, готовясь рассыпаться. Его привели в закрытое помещение, в котором сидела дама в большой чёрной шляпе. Вуаль закрывала её лицо.

– Феликс, – дама нежно прошептала его имя.

– Мама! Как ты нашла меня?

Она обняла сына и расплакалась.

– Что с тобой случилось? Постой, я не хочу ничего знать. Ничего не говори. Боже, кто тебя так?

– Мама, столько всего произошло, что я не знаю, как тебе это всё рассказать.

– Я так волновалась за тебя!

– Не стоит, я в полном порядке.

– Что ты говоришь? – она тихо прикоснулась к больному глазу.

Он издал шипящий звук и повалился на неё.

– Я тебя больше одного никуда не отпущу.

– Мама, я уже не маленький. А где отец?

– Он в приёмной дожидается, нас вдвоём не пустили.

– А где Александр Михайлович?

– Его уже отпустили, он ждёт нас.

– Подожди, сейчас принесут вещи, – окликнул мент.

Через несколько минут ему принесли запечатанный пакетик.

– Проверь содержимое. Всё в порядке?

Он вскрыл пакет и увидел тот самый ржавый ключ.

– Да, всё в порядке.

– Тогда распишитесь вот здесь, – полицейский принёс какую-то ведомость и ткнул в неё пальцем. Феликс расписался.

– Теперь я свободен?

– Да, можете идти.

Около машины их ждал отец. Александр Михайлович стоял рядом, они о чём-то разговаривали, несмотря на то, что второй был изрядно потрёпан, но ещё держался на ногах. Мужчины поздоровались и обнялись.

– Как ты? – Эдуард Яковлевич спросил сына.

– Ничего… Мне ещё повезло, могло быть и хуже. Как ты нас нашёл?

– Мы сразу из аэропорта поехали по тому адресу, по которому вы с Лианой теперь живёте…

– Ты уже был в Де Труале?

– Да. Честно говоря, напоминает тюрьму, эдак пятнадцатого века. Ну, не бывает таких домов, – Эдуард Яковлевич улыбнулся сыну.

– Тебе не понравился дом?

– Он несколько староват, но для музея вполне сойдёт.

– А вот в этом ты не прав, – возразил Феликс.

– У тебя есть вкус, безусловно, дом хороший, – вмешалась мать. – Ну, ты же его знаешь, ему трудно угодить.

– Просто я смотрю правде в глаза.

– Мы его немного подремонтируем, и будет как новенький.

Эдуард Яковлевич посмеялся, похлопал сына по плечу и сказал:

– Уж лучше мы его продадим.

– Нет, этот дом – символ эпохи.

– Какой ещё эпохи?

– Это памятник старины. Символ прошлых лет, ты просто не в состоянии этого понять.

Они сели в машину и тронулись.

– Нет, это ты не можешь понять, я-то прекрасно всё понял.

– Понял? А что тут непонятного? По-моему, тут объяснять ничего не нужно. Дом, если его отреставрировать, будет стоить миллионы, – с жаром утверждал Легранский, – если в него вложить. Но есть одно но…

– Что ты имеешь в виду?

– Здесь произошло преступление.

– Какое преступление?

– О чём ты?

Родители Феликса испугались и стали задавать вопросы. Он вздохнул и вкратце рассказал всё, что ему изложил Дупельт.

– А ты уверен, что это правда? – после некоторого молчания спросила Альбина Бенедиктовна.

– Я не сомневаюсь, что мой друг мне не врал. Он честный человек, он не способен на убийство.

– Да, теперь этот дом точно никто не купит.

– Пусть это останется нашей тайной. Пообещайте мне, поклянитесь, что не будете никому рассказывать, – просил Феликс.

– Рассказывать мы никому не будем, как ты и просил, но если начнётся расследование? Мы же не можем молчать! Это дело просто необходимо довести до суда!

– А на суде не буду молчать я, – сказал он отцу. – Его посадили потому, что его подставили, и сидит он за настоящего убийцу.