Дом у озера Мистик

Энни говорила и сама удивлялась, как легко ей дались эти слова. Все время, прошедшее после признания Блейка, она прятала боль в своем сердце и хранила ее там, раздувала тлеющие угли мечтами и воспоминаниями. Но теперь этот огонь вдруг разом погас, и на его месте осталась лишь кучка пепла и глухая боль. Рана еще не зажила, наверное, она никогда и не заживет окончательно. Как сломанная кость, которая срослась неправильно, эта рана будет ощущаться всю жизнь. Стоит ей вспомнить какой-то случай из прежней своей жизни, она вспомнит и любовь, которая у нее когда-то была к Блейку. Но неистовый огонь прогорел, остались лишь угли и пепел.

Ник не знал, когда это произошло и кто сделал первое движение, он только знал, что Энни ему нужна. Он протянул к ней руку. Его рука скользнула под воротник ее фланелевой рубашки и легла на ее шею. Не сводя глаз с Энни, он наклонился и поцеловал ее. Сначала это был нежный поцелуй, мягкое соприкосновение губ, смешение дыханий, но вот Энни прижалась к нему и пришла в его объятия. Он почувствовал, как ее руки движутся по его спине, поглаживая и лаская. Поцелуй стал глубже, язык Ника исследовал ее рот, лаская и пробуя на вкус. Он целовал ее, пока у него не закружилась голова от желания, и только тогда медленно отстранился.

Энни посмотрела на него, и он увидел в ее глазах такое же удивление, которое испытывал сам.

— Я сожалею, что сделал это, — сказал он, солгав. — Я не имел права…

— Не надо, — шепотом перебила его Энни. — Пожалуйста, не жалей. Я хотела, чтобы ты меня поцеловал. Я… я уже давно этого хотела.

Энни сама открыла эту потаенную дверь, и он не мог пройти мимо. Ему было все равно, поступает ли он глупо или безрассудно или нарывается на неприятности. Он знал только то, что хочет ее, желает ее сердцем, телом и душой. Он притянул ее еще ближе к себе, так близко, что почувствовал на своем лице ее возбужденное дыхание.

— Я тебя хочу, Энни Борн. Мне кажется, что я хотел тебя всю жизнь.

По ее щеке побежала слеза, оставляя тонкую влажную дорожку. И Нику показалось, что по одну ее сторону стояла шестнадцатилетняя девочка, в которую он впервые влюбился, а по другую — взрослая женщина, которая когда-то сделала свой выбор. Прожитые годы оставили на ее прекрасном лице свой след — тоненькую сеточку морщинок у глаз. Так же, как годы и испытания оставили след и на его лице.

— Я знаю, — ответила Энни и осторожно высвободилась из его объятий.

Это и был ее ответ. Ник услышал в нем правду — иногда одного желания бывает недостаточно. Он взял Энни за руку, в серебристом лунном свете казалось, что бриллиант в ее кольце превратился в лед. Ник долго смотрел на кольцо, не говоря ни слова, потом выпустил руку Энни и на ходу бросил:

— Спокойной ночи, Энни.

И быстро пошел прочь, пока не натворил глу постей.

В своей комнате Ник разделся и рухнул в незаправленную постель. Он дрожал, и на этот раз его колотила дрожь не из-за потребности в алкоголе. Причина была в женщине.

«Не думай о ней, думай про совет, данный на занятиях: никаких новых отношений в период, когда ты бросаешь пить». Он попытался думать про «Двенадцать шагов», но это не помогло. Закрывая глаза, он представлял Энни. Сейчас она, наверное, уже в городе. Он попытался представить, какую музыку она слушает по радио в машине, о чем она думает. Чтобы уйти от нее после того поцелуя, ему пришлось собрать всю силу воли, какая у него только была. Ему хотелось притянуть ее к себе и овладеть ею немедленно, забыть свое прошлое и забыться самому, слившись с ней воедино. Но это было невозможно по многим причинам, и он не посмел. И вот теперь он лежит здесь, и его колотит дрожь.

Энни понимала, что, будь она разумной женщиной, она бы сразу уехала. Но она могла думать только о Нике и о том, как он ее целовал. То, как он к ней прикасался, как он ее обнимал, лишило ее всякого здравомыслия. А когда он сказал: «Я хочу тебя, Энни Борн», она поняла, что пропала. Она посмотрела наверх, на окно его спальни. По стеклу скользнула тень и исчезла. Он думает, что она уехала домой, так ей и следовало поступить. Но она этого не сделала. Она посмотрела на обручальное кольцо на безымянном пальце. При свете лампы бриллиант сверкал разными цветами. Она носила это кольцо много лет. Блейк надел его ей на палец под водопад романтических слов в десятую годовщину их свадьбы. Она с трудом сняла кольцо с пальца.

— Прощай, Блейк.

Произносить эти слова было больно, больно было так думать, но, к удивлению Энни, она испытала и облегчение. Может быть, впервые в жизни она почувствовала себя ничем не связанной, самостоятельной. Не было никого, кто бы принимал за нее решения или определял ее путь. Никого, кроме нее самой.