Дом у озера Мистик

Не медля, чтобы не передумать, она поспешила обратно в дом и поднялась по лестнице. Перед дверью в комнату Ника Энни остановилась. На несколько мгновений она утратила всю свою храбрость. Все причины, по которым она была здесь, внезапно испарились, исчезли, бросив ее одну. Энни больше не чувствовала себя сексуальной, она снова стала одинокой и уязвимой. Женщина средних лет, умоляющая старого друга о сексе, — унизительное зрелище…

Она уже была готова сбежать, как вдруг услышала музыку. За дверью работало радио, передавали песню «Незабываемое» в исполнении Нэта Кинга Коула. Запись была старая, но эта песня успокоила Энни. Даже не столько сама песня, сколько тот факт, что Ник ее слушал. Он не какой-то неопытный подросток, он мужчина ее возраста и так же опустошен жизнью и любовью, как она сама. Он поймет, почему она здесь, он не ставит ей никаких требований, ничего не просит, ему нужен только секс.

Она резко постучала в его дверь. Музыка смолкла, потом послышался голос Ника:

— Входи, Иззи.

Энни кашлянула.

— Это я, Энни.

Снова пауза. Энни едва расслышала его негромкое:

— Входи.

Энни толкнула дверь, та открылась со скрипом.

Ник лежал на кровати.

Энни напряженно глотнула и сделала шаг к нему. Она чувствовала себя нескладной, застенчивой девчонкой. За последние недели она прибавила в весе, и теперь сомневалась, покажется ли она Нику привлекательной. Блейк всегда отпускал язвительные замечания, когда она прибавляла хотя бы фунт. Ник смотрел на нее так, что под его обжигающим взглядом ей стало жарко.

— Ты уверена? — спросил он.

Только этот вопрос и имел значение.

Энни была уверена. Стопроцентно, решительно, абсолютно уверена. Она почувствовала, что движется к Нику, протягивает к нему руки. Позже ни один из них не мог вспомнить, кто к кому прикоснулся первым и как они оказались вместе, обнаженные, в той массивной кровати с пологом, но Энни никогда не забудет мягкую, певучую интонацию, с которой Ник прошептал ее имя, целуя ее, или как его руки обвили ее тело, сжимая так крепко, что она с трудом могла дышать, или с какой сокрушительной страстью они занимались любовью. Она только помнила, что, когда достигла пика наслаждения, она выкрикнула его имя, а не имя Блейка.

19

Лампа на тумбочке возле кровати освещала спальню мягким светом. Энни лежала, тесно прижавшись к Нику и положив голову ему на грудь. Они провели вместе несколько часов, переговаривались, смеялись, занимались любовью. Около полуночи Энни скрепя сердце позвонила отцу и сказала, что не придет ночевать — Иззи подхватила простуду, и ей нужна Энни. Но ей не удалось обмануть отца. Он выслушал ее сбивчивые объяснения, а потом задал все тот же вопрос:

— Энни Вирджиния, ты уверена, что поступаешь разумно?

Она покраснела, как школьница, и сказала отцу, чтобы он не беспокоился. О том, разумно ли она поступает, Энни не хотела задумываться. Впервые в жизни она чувствовала себя грешной, свободной и полной жизни. Она чертовски долго была примерной, послушной девочкой!

Этой ночью для нее очень многое изменилось. Она сняла обручальное кольцо, и это простое действие преобразило ее всю. Она стала моложе, храбрее, безрассуднее. Она никогда не знала, что секс может быть таким… волнующим. Этой ночью, за часы, проведенные в объятиях Ника, она стала совершенно новой женщиной.

Когда все кончилось — в первый раз, — она ожидала, что будет чувствовать себя виноватой и смущенной. Мысленно она стала придумывать какие-то правдоподобные объяснения своему раскованному поведению, но оказалось достаточно всего лишь одного слова Ника, его улыбки, поцелуя, и все ее объяснения стали ненужными.

«Не отстраняйся», — сказал Ник, и этого оказалось достаточно.

Сейчас они лежали, прижавшись друг к другу. Около часа назад они спустились в кухню и вернулись с тарелкой сыра, галет и фруктов, которую взяли с собой в кровать. Обоим не хотелось покидать постель и снова возвращаться в мир за пределами этой комнаты.

Ник обнял, поцеловал Энни и отстранился, заглядывая ей в глаза.

— Пятнадцатого июня, говоришь?

Энни затаила дыхание. Их взгляды встретились, и она почувствовала, что ее улыбка увядает. Меньше чем через месяц она поедет домой. Она оставит отца, Мистик, Ника и Иззи и вернется в мир ее реальной жизни. Или того, что от нее осталось.

Ник коснулся ее лица с такой нежностью, что у нее защемило сердце.

— Мне не следовало тебе напоминать.

— Ники, у нас есть то, что есть. Давай не будем портить это, заглядывая вперед. Будущее — это не то, о чем мне хочется думать.

Ладонь Ника скользнула по ее обнаженной руке, и он сжал ее пальцы. Он подумал о кольце, которое она больше не носит, и о крошечной полоске бледной кожи, оставшейся на пальце на месте кольца. Когда он наконец снова посмотрел на Энни, он опять улыбался.

— Я приму все, что ты захочешь мне дать, и…

— И что?

Ник ответил не сразу. Он молчал так долго, что Энни уже не надеялась услышать ответ.

— Мне достаточно надежды, — наконец проговорил он.