Дом ужасов

Впрочем, иногда ей надоедало предсказывать судьбу, надоедала безграничная глупость тех, кто приходил в её шатёр. Она знала тысячу способов задурить голову этим лохам и ещё тысячу убедить любого из них (после того, как он уже расплатился за прогноз на будущее, составленный на основе линий на ладони) раскошелиться ещё на несколько долларов, благодаря которым он мог узнать некие важные нюансы, упущенные в первом прогнозе. Лёгкость, с которой ей удавалось манипулировать людьми, раздражала Зену. Она убеждала себя, что всё делает правильно, что это всего лишь лохи — не карни, то есть не настоящие люди.

Изредка она подумывала над тем, чтобы бросить предсказывать судьбу. Она могла найти партнёршу, женщину, которая ранее гадала по ладони. Сие означало, что придётся делиться прибылью, но Зену это не волновало. Ей принадлежали два популярных аттракциона, и за год, за вычетом налогов, она зарабатывала больше, чем полдюжины лохов, которые приходили сюда, чтобы потратить свои денежки. Но она продолжала изображать цыганку, чтобы делать хоть что-то: не относилась к тем женщинам, которые могли сидеть сложа руки и наслаждаться бездельем.

К пятнадцати годам у неё уже была хорошо развитая женская фигура, и свою карьеру в ярмарочном шоу она начала, танцуя канкан. И теперь, когда её уж совсем доставала роль мадам Зены, она подумывала о том, чтобы открыть своё танцевальное шоу. И даже самой выйти на сцену. Почему нет?

Ей было сорок три, но она знала, что ещё может возбуждать похотливых лохов. Выглядела она на десять лет моложе. Темно-каштановые густые волосы не тронула седина. Они обрамляли красивое, без морщинок лицо. И глаза у неё были редкого, фиолетового цвета. Давным-давно, когда она танцевала, у неё была фантастическая фигура. Зена её сохранила благодаря диете и физическим упражнениям. Природа пошла ей навстречу и в другом: большая грудь с годами не обвисла под собственной тяжестью.

Но, даже представляя себе возвращение на сцену, Зена понимала, что это не для неё. Канкан был всего лишь иным способом манипулирования лохами, то есть в принципе ничем не отличался от предсказания судьбы. А ей хотелось чего-то другого. Оставалось только придумать, чего именно.

Ворон шевельнулся, ударил крыльями, оборвав ход её мыслей.

В этот самый момент Конрад Стрейкер вошёл в шатёр. Сел на тот стул, который всегда занимали лохи, по другую сторону стола от мадам Зены. Наклонился вперёд, на лице читалась озабоченность.

— Ну?

— Опять пролёт, — ответила Зена.

Он наклонился ещё ближе.

— Ты уверена, что мы говорим об одной и той же девушке?

— Да.

— Она была в сине-сером свитере.

— Да, да, — кивнула Зена. — И билет она получила от Призрака.

— Как её звали? Ты выяснила?

— Конечно. Лаура Олвайн.

— Имя матери?

— Сандра. Не Эллен. И Сандра — натуральная блондинка, не брюнетка, какой была Эллен. Тёмные волосы и глаза Лаура, по её словам, получила от отца. Мне очень жаль, Конрад. Я выкачала из девушки много информации, предсказывая её судьбу, но нет ни малейшего соответствия тому, что ты ищешь. Ни малейшего.

— Я был уверен, что это она.

— Ты всегда уверен.

Он посмотрел на неё, и постепенно лицо его налилось кровью. Перевёл взгляд на стол, ярость Конрада нарастала, словно структура дерева окончательно вывела его из себя. Он ударил кулаком по столу. Второй раз. Сильно. Ударил полдесятка раз. И продолжал ударять. Шатёр наполнился грохотом его яростных ударов. Он тяжело дышал, потел, его трясло. Глаза остекленели. Он начал ругаться, слюна полетела через стол. Из его горла доносились странные, звериные звуки, и он продолжал дубасить кулаком стол, словно живое существо, которое чем-то сильно насолило ему.

Зену этот эмоциональный взрыв не удивил. Она привыкла к его приступам маниакальной ярости. Всё-таки два года была его женой.

В ту грозовую ночь августа 1955 года она стояла под дождём, наблюдая, как он едет на карусели, вращающейся в обратную сторону. Выглядел он таким красивым, романтичным, ранимым, что в ней заговорили и животный, и материнский инстинкты. Зену потянуло к нему, как не тянуло ни к одному мужчине. В феврале следующего года они катились на карусели вместе, но уже как положено.

А через две недели после свадьбы Конрад из-за чего-то пришёл в ярость и ударил Зену. Не единожды. Её это изумило до такой степени, что она не защищалась. Потом он ужаснулся содеянному. Плакал и молил о прощении. Она решила, что этот случай — исключение, а не обычное поведение. Тремя неделями позже он, однако, снова напал на неё, и дело закончилось многочисленными синяками. Ещё через две недели, охваченный приступом ярости, он опять попытался её избить, но теперь уже она была начеку. Врезала ему коленом по яйцам и так исцарапала ногтями лицо, что он отступил. И потом решительно пресекала попытки Конрада пустить в ход кулаки.