Дом, в котором…

Звонок к обеду уже прозвенел, и на втором тоже пусто, но Лэри с Шакалом ждут меня возле столовой, умирая от любопытства. Я обещаю рассказать все, как только смогу, и иду в спальню. У меня мало времени. Мне нужен пустой класс, куда бы не захаживали любители пообжиматься, но в каждой комнате я нахожу их следы. Несмотря на военные действия, а может, вопреки им. Так или иначе, ни одно помещение на этаже нельзя счесть достаточно уединенным. Придется прятать Седого на первом. Где навалом любопытных Логов, где я не смогу его навещать, где слишком пыльно там, где не слишком людно. Но не тащить же его на чердак или в подвалы, где обитает беглый Соломон. Может, в библиотеке? Но там негде прилечь.

И я опять спускаюсь.

На середине лестницы меня посещает щемящее ощущение, что все это я проделываю зря. Я что-то упустил или не успел, что-то сделал не так. И я не очень удивляюсь, не найдя на диване Седого. В приемной пусто. Коляски тоже нет.

Проверяю входную дверь. Она открыта, так что, во всяком случае, это не Ящик его прогнал. Ящики никогда не забывают ее запереть. Улица за дверью тоже пуста. Мог Седой успеть перебраться в коляску, выехать на улицу и поймать такси? Теоретически в этом нет ничего невозможного. Правда, он казался слишком усталым, чтобы пуститься в обратное путешествие, но мало ли что могло произойти. Он мог выехать в коридор. Мог понять, что вернулся вовсе не в тот Дом, который когда-то оставил. Мог передумать и сбежать. Я не спросил, знает ли он о том, что стало с прошлым выпуском. Я о многом не успел его спросить. И теперь уже не спрошу. Но действительно ли он покинул Дом? Или остался где-нибудь на первом, чтобы избавить меня от ответственности? Это было бы в его духе.

Я заглядываю в кинозал и в актовый зал. В библиотеку и в прачечную. А потом решаю прекратить поиски. Если он исчез, чтобы мне было спокойнее, правильнее будет не искать. Так действительно лучше – не знать.

Поборов искушение проверить все комнаты на первом, поднимаюсь в столовую. Благодарный Седому за то, что он дал мне возможность не чувствовать себя виноватым. Что бы ни случилось.

Сфинкс тут же вспоминает, что кто-то на девичьей половине держит агрессивную птицу, научившуюся открывать свою клетку. Теперь там не пользуются довольно обширным участком коридора, а проживающие в непосредственной близости от логова попугаихи выходят из спален, прикрываясь раскрытыми зонтиками. Сфинкс давно не слышал от Русалки свежих подробностей о подвигах старой ара и думал, что проблема каким-то образом улажена.

– Вот увидишь, – уверяет его Табаки. – Распробовав зелье, эта птичка будет летать за Русалкой со страстными стонами!

– Я вовсе не хочу, чтобы за моей девушкой кто-то летал со страстными стонами!

– Хочешь не хочешь, теперь уже поздно. Механизм запущен, осталось дождаться результатов.

– Ты что, пытаешься ее у меня отбить? – удивляется Сфинкс. – То массажер-вычесыватель для кошек, то зонтик с подсветкой, то браслет с сиреной. Я уже не говорю о ваших совместных походах на охоту.

Внезапно музыка, грохочущая из динамиков, смолкает, а расшалившиеся Крысы перестают лупить друг друга.

Р Первый сумрачно оглядывает столовую, стоя в дверях. Появление воспитателя на обеде всегда к неприятностям, поэтому в зале воцаряется почти полная тишина, прерываемая только чавканьем Неразумных.

– Оставайтесь на местах.

Ральф захлопывает дверь и прислоняется к ней спиной, скрестив на груди руки.

– В спальнях и классах сейчас проводится обыск. Когда он закончится, вам разрешат покинуть столовую.

Крысы поднимают такой гвалт, что очкастый Фазаний вожак с трудом перекрикивает их.

– Простите! От лица первой группы хотелось бы уточнить. Обыск проводится во всех спальнях?

– Во всех, – холодно отвечает Ральф.

Фазаны выглядят до того оскорбленными, что у всех остальных тут же поднимается настроение. Кроме тех, кто явно чего-то опасается. Как, например, Лэри. Глядя на его посеревшее лицо, нетрудно представить, что при обыске его кровати оттуда будет извлечен чей-то окровавленный скальп.

– Что с тобой, Лэри? – спрашивает его Сфинкс. – Что ты припрятал, признавайся!

Лэри молчит и только вздыхает. Потом сует в рот нашейный болт, отводящий беду, и крепко зажмуривается. Сфинкс и Табаки переглядываются. Табаки пожимает плечами.

– Эй! – кричит он Ральфу. – А как насчет дополнительной еды, чтобы скоротать время с приятностью?

Ральф никак на это предложение не отзывается. Повернувшись спиной к находящимся в столовой, он ведет с кем-то переговоры через приоткрытую дверь, потом пропускает в столовую Горбача. Горбач входит, удивленно озираясь, и вздрагивает, когда его приветствуют радостными криками.

– Отшельник спустился со склона горы!

– Друид слез с куста! Ура!

Табаки самоотверженно рушится на пол и ползет к Горбачу через грязь, тот подхватывает его на руки и подходит к столу с висящим на шее и нежно воркующим Шакалом.

– Что тут у вас творится? – спрашивает он.

– Обыск, – объясняет Сфинкс. – И дождь. А у тебя?

Горбач демонстрирует ему свежезабинтованные пальцы.