Дом в лазурном море

Девочка постарше, которая умела петь так соблазнительно, что корабли мчались к берегу и разбивались о скалы. Линус испугался, прочитав об этом в ее папке.

Шелки[1], мальчик с меховой шкуркой, покрывающей плечи.

И конечно, Дейзи и Маркус. Дейзи, набив рот печеньем, что-то говорила, указывая на хвост товарища. Маркус, рыжий и веснушчатый, весело ей улыбнулся и спросил, не нарисует ли она что-нибудь на его гипсе своими цветными карандашами. Дейзи с готовностью согласилась.

– Цветок, – предложила она. – Или жука с острыми зубами и жалом.

– О! – выдохнул Маркус. – Жука! Давай жука!

Линус, довольный увиденным, прикрыл дверь. И вздохнул: опять забыл зонтик!

– Надо же, именно сегодня…

Он вышел под дождь, чтобы начать долгий путь домой.

2

– Мистер Бейкер!

Линус мысленно простонал. А день так славно начинался!

Ну, почти.

Оранжевый соус из салата, купленного в магазине, капнул на белую рубашку, и пятно только размазалось, когда он попробовал его оттереть. По крыше опять барабанил дождь, и было непохоже, что вскоре закончится. А он опять забыл дома зонтик.

Не считая этого, день складывался неплохо.

В основном.

К столу Линуса направилась мисс Дженкинс, и щелканье компьютерных клавиатур вокруг сразу стихло. Эта сурового вида женщина волосы зачесывала назад так туго, что они поднимали сросшиеся брови чуть ли не до середины лба. Линус иногда задавался вопросом: улыбалась ли она хоть раз в своей жизни. Вряд ли. Мрачная, со злобным нравом, она была его боссом, и Линус Бейкер не смел ей перечить.

Мисс Дженкинс шла между столами, мерно стуча каблуками по холодному цементному полу. Ее помощник, мерзкий тип по имени Гантер, следовал за ней, держа наготове блокнот и неприлично длинный карандаш, которым он записывал имена тех, кто плохо справлялся с работой. За малейший промах давали штрафные баллы, которые суммировались в конце недели. Если работник за неделю набирал пять или более штрафных баллов, этот факт заносился в его личное дело.

И все этого боялись.

Сотрудники, мимо которых проходили мисс Дженкинс и Гантер, опускали головы, делая вид, что усердно работают. На самом деле они напрягали слух, чтобы узнать, в чем провинился Линус и каким будет его наказание. Понизят зарплату? Заставят работать сверхурочно? В худшем случае его уволят, и больше ему никуда не устроиться.

Линус лихорадочно пытался сообразить, что он сделал не так. Может, опоздал на минуту, возвращаясь с обеденного перерыва? Или последний отчет не удовлетворил руководство? Или слишком долго пробыл в туалете, пытаясь оттереть пятно? Или в отчете нашлась опечатка? Конечно, нет. Отчет был безукоризненным… в отличие от рубашки.

Гримаса мисс Дженкинс не сулила ничего хорошего. В офисе, который он всегда считал слишком холодным, стало вдруг душно. Хотя гуляли сквозняки – в плохую погоду сильнее обычного, – ветерок не мешал поту стекать по шее. Зеленое свечение экрана компьютера вдруг показалось слишком ярким. Линус изо всех сил старался дышать ровно и медленно. Во время последнего медосмотра врач сказал, что при его слишком высоком давлении следует избегать стрессов.

Источником стрессов была мисс Дженкинс.

Небольшой стол Линуса – ряд «Л», седьмой по счету – стоял почти в центре помещения, где было двадцать шесть рядов по четырнадцать столов в каждом. Проходы между ними узкие. Худой человек проходил без проблем, но как быть человеку с несколькими лишними килограммами вокруг талии? Если бы инспекторам разрешалось держать на столах личные безделушки, для Линуса это рано или поздно кончилось бы катастрофой. Но поскольку личные вещи были против правил, он лишь натыкался на столы своими широкими бедрами и поспешно приносил извинения, ловя сердитые взгляды. Вот почему Линус обычно ждал, пока комната опустеет, прежде чем уйти домой. И еще потому, что ему недавно исполнилось сорок, а все, что у него было, – это крошечный домик, старая кошка, которая, наверное, всех переживет, и растущая вширь талия, в которую доктор тыкал пальцем, разглагольствуя о чудесах диеты.

Отсюда и магазинный салат.

Высоко над ними висели плакаты веселой раскраски, призывающие: «Усердно трудись каждую минуту дня, потому что упущенная минута – потерянная минута».

Линус ненавидел их всей душой.

Он сжал кулаки, аж ногти вонзились в ладони, и молодой мистер Трембли, сидевший в ряду «Л» за шестым столом, с мрачной улыбкой пробормотал Линусу:

– Сейчас что-то будет…

Мисс Дженкинс – губы сжаты в тонкую линию – подошла к столу. Как всегда, складывалось впечатление, что макияж она нанесла в темноте и без зеркала. На щеках алели яркие пятна, а помада напоминала кровь. Ее черный брючный костюм был наглухо застегнут до самого подбородка. Худая, как скелет, мисс Дженкинс вся состояла из острых костей, покрытых туго натянутой кожей.