Дом в Порубежье

Однако, кто еще жив, кто убит, установить было сложно, хотя мужи из числа Десяти Тысяч кое-что знали, поскольку успели переговорить с ранеными юношами, прежде чем им пришлось лишить молодых людей жизни. Нетрудно понять, что особый интерес проявляли матери и отцы тех юношей, о которых ничего не было известно. Впрочем, утешить их было нечем.

Наконец в Садах молчания, находившихся в самом нижнем ярусе подземных полей, состоялось прощание с семнадцатью сотнями героев и юношами, которых они спасли и убили. Этот великий край тянется на сотню миль в каждую сторону, и крыша его отстоит от почвы на три больших мили, образуя огромный купол; строители и создатели Сада напоминали таким образом своим потомкам о видимом небе нашего настоящего.

О сооружении Подземных садов повествовала особая История, состоявшая из семи тысяч и семидесяти Томов, так как семь тысяч и семьдесят лет ушло на сооружение этого края. Неисчислимые поколения жили, трудились и умирали, так и не узрев конца своего труда. Любовь двигала их руками и освещала их труд; из всех чудес того мира не было ничего равного этой Стране молчания, сотням миль, дающих покой Усопшим. Под кровлей огромного зала было устроено семь Лун, горевших от Земного Тока; они ходили по кругу, имевшему шестьдесят миль в поперечнике, чтобы осветить весь Край Покоя, однако свет их был неярок, ласков и свят, и, вступая в его пределы, я всегда ощущал в сердце своем, что муж может плакать здесь, не стесняясь слез.

Посреди этого безмолвия высился холм, а на нем стоял купол, изнутри освещенный так, что его было видно во всем том краю, что звался Садом Молчания. Купол прикрывал Трещину, и внутри его во всем великолепии сиял Земной Ток, дарующий миру жизнь, свет и безопасность. С севера в куполе были устроены ворота, к которым поднималась узкая дорога; ее называли Последней, а Ворота имени не имели, а звались просто Воротами.

И были в том огромном краю спрятаны длинные дороги, способные помочь путешественнику, были устроены беседки для отдыха, рощи, чарующие водопады. И повсюду можно было видеть памятники, таблички с именами, весь великий подземный край переполняли отзвуки вечности, воспоминаний о любви и величии. Долго можно было бродить здесь, внимая чудесам и тайнам, и потом подниматься к городам Могучей Пирамиды, очистившись и смягчившись душой и умом.

В юные годы мои, прихватив с собой пищу, я неделями скитался в этом Краю Молчания; спокойно засыпая посреди воспоминаний, я вновь бродил, ощущая покой Вечности. Душа истинного мужчины должна ощущать влечение к местам, где запечатлена память о Великих, ушедших в Вечность. Тем не менее, нечто в сердце моем всегда привлекало меня к Холмам Младенцев, невысоким горкам, над которыми в тишине и предельном покое раздавалось странное и чудесное эхо; словно маленький ребенок плакал над холмами. Как было это сделано, я не знаю, но не сомневаюсь в умении одного из почивших творцов, забытого за давностью лет. Возле этих холмов, вблизи этого голоса сберегалась память о детях Великой Пирамиды – за тысячи веков. Иногда я встречал там осиротевшую мать – в одиночестве или в обществе подруг. Теперь из моего описания вы можете понять покой и святость великой подземной страны, отданной памяти усопших.

Сюда, в край молчания, и принесли погибших. Проститься с ними собралось, наверно, сто миллионов жителей городов Пирамиды, посчитавших нужным присутствовать на похоронах и воздать заслуженные почести ушедшим. Те, Кто Ведал Мертвыми, положили усопших на Дорогу, шедшую к воротам, ту самую, которая называлась Последней. И Дорога двинулась, увлекая мертвых в Ворота, – первыми были несчастные юноши, за ними последовали те, кто отдал жизнь, чтобы спасти их.

И когда дорога шевельнулась, великое молчание легло на все мили края Молчания. Однако чуть погодя откуда-то издалека донесся стон, как будто бы простонал ветер, прилетевший из-за Холмов Младенцев. Приблизившись к месту, где я находился, звук сделался могучим, и я понял, что все собравшееся великое множество негромко поет; потом песня улетела вперед, оставляя за собой предельное молчание. Так ветер, прошелестев над рожью, улетает дальше, и поле замирает в еще большем покое. Наконец мертвые вступили в Ворота, в великий свет и безмолвный покой Купола, и более не показывались оттуда.

И снова издали, из-за далеких холмов, послышался гул поющих миллионов. Потом словно бы из самой Земли восстал голос подземного органа, и стон печали прошел надо мной и растаял вдали, сменившись тишиной.

И о! когда последний из мертвых Героев в безмолвии исчез в Воротах, из-за Холмов Младенцев вновь послышался звук; когда он приблизился ко мне, я понял, что слышу песню чести – громкую, победную, возносимую несчетным множеством голосов. Гром органа бушевал в глубинах Земли. Так усопшим была оказана великая честь, а потом вновь наступило молчание.