Дом волчиц

Амара ахает от потрясения. Они с Менандром сталкиваются взглядами, и при виде его лица она осознает, что чувства, когда-то связывавшие их, мертвы. Амара опускает глаза на глиняные черепки, лежащие у нее под ногами. Искусное изделие, запечатлевшее в себе любовь и отмеченное воспоминаниями о родине и прежней жизни, разбито вдребезги. Амара вспоминает расколотый в некрополисе горшок Крессы, умирающего незнакомца, жертву, на которую пошла Виктория ради спасения ее жизни. У нее нет другого выбора, кроме как выживать любой ценой.

— Ах, какая я неловкая! — Она поворачивается к Руфусу, кусая губы в шуточном раскаянии. — Кажется, я ее разбила!

Должно быть, поверив в ее черствое равнодушие, он подходит к Амаре и обнимает ее за талию.

— Прости, парнишка, — говорит Руфус Менандру, доставая из кошелька несколько монет. — Моя девушка уронила твой подарок случайно. Надеюсь, это возместит тебе ущерб.

Менандр, не глядя на Амару, берет деньги.

— Благодарю за щедрость, господин, — говорит он.

Руфус, которому, очевидно, не терпится оставить недоразумение позади, берет Амару за плечи и разворачивает ее к Филосу и Дидоне.

— Каким же дураком я себя выставил! — говорит он и целует ее в губы. — Прости, что приревновал.

— Я польщена твоей ревностью, — отвечает она, подняв на него взгляд. Она чувствует, что Менандр уходит, но не смотрит ему вслед.

Они приближаются к Филосу, и Амара замечает среди очевидцев недавней сцены Квинта и Луция, сопровождаемых своими рабами.

— Что ж, дорогая, я тоже приготовил для тебя небольшой подарок, — торжественно заявляет Руфус, обращаясь столько же к ней, сколько к своим друзьям. В сердце Амары вспыхивает надежда. Руфус понижает голос. — Где твой злосчастный сутенер?

Амара знает, что Феликс где-то неподалеку, и почти мгновенно замечает его в толпе. Должно быть, он наблюдал за случившимся и видел, как она обошлась с Менандром. В голове у нее звучит его голос: «Не все женщины такие же бессердечные суки, как ты». Феликс подходит к ним, едва встретившись с ней взглядом.

— Мое почтение, — говорит он, поклонившись гадливо скривившемуся Руфусу.

— Я хочу сделать тебе предложение, — говорит тот достаточно громко, чтобы вокруг с любопытством собрался весь лупанарий. — Я хотел бы купить эту женщину по поручению своего друга.

— По поручению друга? — Амара в замешательстве смотрит на него.

Руфус вскидывает ладонь, призывая ее к молчанию.

— Я хотел бы купить эту женщину по поручению адмирала римского флота Гая Плиния Секунда.

При упоминании имени Плиния Амара ахает, но красующийся перед толпой Руфус слишком наслаждается своей ролью героя, чтобы это заметить.

— Адмирал обдумал ее стоимость и готов предложить тебе более высокую цену. Он не опустится до торга. Ты должен либо принять, либо отвергнуть его предложение. — Руфус подзывает Филоса, и тот преподносит ему печать. — Вот его порука. Ты можешь взять ее в качестве гарантии оплаты, если согласишься на продажу. Он предлагает тебе шесть тысяч сестерциев за рабыню, известную под именем Амара.

Это на две тысячи больше, чем заплатил за нее Феликс. Дидона и Виктория с открытыми ртами глядят на Руфуса, цепляясь друг за друга. Амара смотрит на Феликса, но тот ее словно не замечает. Его лицо непроницаемо. Не может же он отказаться!

Феликс кланяется.

— Я приму предложение адмирала.

Пока ее хозяин подписывает договор, передавая Амару во владение Плинию, она не произносит ни слова. Все молча, не веря собственным глазам, наблюдают за происходящим. Амара почти ничего не чувствует от потрясения. Руфус передает Феликсу печать и, упиваясь собственной властью, поворачивается к Амаре.

— Амара. От имени адмирала, в присутствии свидетелей и перед лицом богов я дарую тебе свободу. Отныне твое имя вольноотпущенница Гея Плиния Амара.

Амара, потеряв дар речи, смотрит на него и разражается слезами.

Глава 43

Фортуна возносит многих, лишь чтобы попрать и низвергнуть в бездну.

Помпейское граффити

Амара не может унять слезы. Руфусу приходится удержать ее за плечи, чтобы она не бросилась к его ногам, с рыданиями заверяя его в вечной любви и благодарности. Он купается в ее обожании и осушает ее слезы поцелуями. Амара снова и снова обнимает Дидону и Викторию, плачет у них на плечах и обхватывает их лица ладонями, не в силах выразить всю свою безграничную любовь. Ее терзает стыд за свой поступок по отношению к Менандру, окрыляет обретенная свобода. Она смеется с Квинтом и Луцием, клянется в верной дружбе Ипстилле и Телетузе, кажущимся не слишком довольными ее удачей, и даже расцеловывает Париса, который от изумления заключает ее в костлявые объятия. Фабия в слезах стискивает ее ладони, и Амара обещает старушке любую помощь, которая может ей понадобиться. Впрочем, на Трасо ее благорасположение не распространяется. Амара кивает ему, словно царица крестьянину, посчитав, что это больше, чем он заслуживает.