Дом волчиц

— Вот почему их прежде всего надо настраивать на нужный лад! — произносит Виктория. — Разве можно осуждать его за слезы, если ты лежишь с кислой физиономией, всем своим видом давая понять, что предпочла бы трахаться со своим парнем. Могла бы приложить хоть немного усилий.

Бероника, даже не попытавшись защититься, обессиленно валится на кровать.

— Он дал мне пощечину, — говорит она.

— Что?! Фабий? Этот заморыш? — изумляется Виктория.

— Нет, Галлий, — с несчастным видом отвечает Бероника. — По его словам, мне это слишком нравится. То есть с другими мужчинами.

— А чего он хочет? Что бы ты ночами напролет стенала и оплакивала потерянную невинность? Вот урод.

— А тебе это нравится? — выпаливает Амара.

Обе подруги во все глаза смотрят на нее.

— Ну и вопрос! — восклицает Виктория. — Такого ожидаешь скорее от наших клиентов.

— То есть я имею в виду… — Она умолкает, сама не зная, что хочет сказать. Ночь с Сальвием отнюдь не стала откровением. Вопреки всем его усилиям, она так и не почувствовала удовольствия. Но не было ей и слишком неприятно. Она впервые ощутила, что, возможно, с другим мужчиной все могло бы быть по-другому.

— По-моему, ты чего-то недоговариваешь нам насчет секса в образе покойной жены, — говорит Виктория.

— Покойной жены?! — переспрашивает Бероника.

— Значит, ты рассказала им про Сальвия? — К дверному проему прислоняется Дидона. Виктория оттесняет Беронику, чтобы освободить для нее место, и Дидона садится на кровать. Все три девушки смотрят на оставшуюся стоять Амару.

— Пожалуйста, только не говори нам, что влюбилась в мужчину, который просит тебя одеваться как его покойная жена, — произносит Виктория.

— Нет! — отвечает Амара. — То есть он мне очень нравится. Как друг.

— Как друг?! — не веря своим ушам, повторяет Бероника.

— Ты бы вышла за него, если бы он попросил тебя стать его женой номер два? — Виктория явно наслаждается ролью обвинительницы.

— Да, но это не любовь. Просто я предпочла бы быть свободной женщиной, держащей скобяную лавку, чем рабыней Феликса. А вы разве нет?

— Он что, великолепен в постели?

Амара смущенно молчит.

— Значит, он и правда великолепен!.. — восклицает Виктория.

Девушки фыркают от смеха, и Амара поневоле смеется вместе со всеми.

— Просто он постарался доставить мне удовольствие, вот и все. От клиентов ведь обычно такого не дождешься.

— Поэтому и нужно их направлять, — говорит Виктория. — Тебе надо брать инициативу в свои руки.

— Ну не знаю, — хмурится Бероника. — Я понимаю, о чем она.

— Никто не хочет слушать о том, какой Галлий прекрасный любовник, — произносит Виктория, закатив глаза. — Избавь нас от своих панегириков[25].

— Да, но, когда мужчина старается, все и правда по-другому, — вставляет Бероника. — Разве вы не согласны?

— Все всегда одинаково, — говорит Дидона.

— Нельзя рассчитывать, что мужчины сами доставят тебе удовольствие, — заявляет Виктория так, словно это прописная истина. — Надо просто делать то, что нравится тебе, и вовлекать в это их.

— А если мне вообще ничего не нравится? — спрашивает Дидона.

— Ну, тогда… — отвечает Виктория, заговорщицки обнимая ее одной рукой за талию, — можешь надеяться лишь на то, что однажды, если тебе очень повезет, какой-нибудь торговец скобяным товаром попросит тебя одеться как его покойная жена.

Амара с улыбкой смотрит на повалившихся на кровать от хохота подруг. Пожалуй, даже в жизни шлюх есть кое-какие удовольствия.

— Чего ржете? — из дверного проема злобно смотрит Парис. С тех пор как Виктория предложила ему золотую пасту и спросила, не хочет ли он позолотить себе анус, он стал еще менее дружелюбен, чем обычно.

— Что, уже и смеяться запрещено? — спрашивает Виктория. — А я и не знала. Боюсь, твоих клиентов хмурым видом не отпугнуть. Сзади твоего лица не видно.

Парис бросается к ней так быстро, что никто не успевает ему помешать. Он сильно бьет Викторию по лицу и замахивается, чтобы ударить ее снова. Бероника с воплем прыгает Парису на спину и вцепляется ему в руки. Он теряет равновесие, и удар проходит мимо цели. Амара и Дидона заслоняют Викторию и, вскинув ладони, кричат, чтобы он перестал. Парис пытается сбросить с себя Беронику, но та повисает у него на шее, сдавив ему трахею. Кресса вбегает в комнату и с криком пытается оторвать Беронику от Париса, чтобы она его не задушила.

— Что за херня здесь происходит?

При звуке голоса Феликса крики обрываются и Бероника камнем падает на пол. Парис потирает шею, ловя ртом воздух.

— Я спросил, что за херня у вас творится?

— Он ударил ее в лицо! — говорит Амара, показывая на Викторию. — Он ударил ее в лицо!

В «Волчьем логове» есть незыблемое правило: ни Феликсу, ни какому другому мужчине не дозволено оставлять на их лицах следы побоев.

Феликсу не приходится спрашивать, правда ли это. Виктория держится за глаз, ее щека пылает.

— Дай посмотреть. — Он быстро шагает к кровати. Амара и Дидона поспешно отскакивают в сторону. Феликс отводит ладонь Виктории от ее лица, оценивает повреждения и нажимает пальцем ей на скулу. Она морщится. — Ничего не сломано, — говорит он, вставая. — Заживет.