Дом волчиц

Плиний становится средоточием всех ее надежд. Ей ни разу не удалось провести с ним так же много времени, как в первый день, — он часто принимает гостей или ужинает у друзей, — но каждый вечер она читает ему и засыпает под тяжестью его ладони. Она сидит в тени колоннады и молчаливо наблюдает за его гостями, стараясь изучить его привычки и взгляды и стать незаменимой. Амара говорит себе, что он будет хорошим хозяином, и воображает свою жизнь в качестве его скрибы[27]. Даже если он потеряет к ней интерес, если она превратится в полузабытую прекрасную вещицу в его доме, такое же украшение, как цветы и фонтаны, ему по-прежнему будет полезен ее голос, он по-прежнему будет к ней добр. Иногда, оставшись в саду в одиночестве, она думает об остальных волчицах, особенно о Дидоне, и скучает по их разговорам. В такие моменты ее переполняет чувство вины за свое намерение их бросить. Она успокаивает себя изощренной ложью, надеясь, что, если Плиний купит ее, она убедит его купить и Дидону и разделит с ней свою удачу. Воспоминания о Менандре обжигают болью, подобно прикосновению к горящим дровам, и она гонит их прочь.

На шестой день Амара уже не может читать от страха, что Плиний отошлет ее назад в лупанарий. Он не упоминал ни о ее скором уходе, ни о том, что желал бы оставить ее у себя подольше. Она тихо сидит в тени, когда в саду появляются два его знакомых.

В ожидании адмирала они останавливаются посплетничать у фонтана. Она не сразу понимает, о ком они говорят.

— …Ума не приложу, на что она ему сдалась. Только Плинию могло взбрести в голову взять домой какую-то забавную гречаночку, поющую на пирах.

Она изумленно приглядывается к говорящему. Он гораздо моложе Плиния и своим заносчивым, самодовольным видом напоминает Квинта.

Его собеседник стоит к ней спиной, но в его голосе слышится насмешка.

— Цецилий видел ее, когда заходил сюда на этой неделе. По его словам, она довольно хорошенькая, но вела себя совершенно нелепо. Чуть ли не дрожала от любовной тоски, не сводила с адмирала трагических глазок, а тот не обращал на нее ни малейшего внимания!

Первый мужчина хмыкает, подавляя смех.

— Что ж, надо отдать ему должное. Я был бы рад, если бы в его возрасте мне удалось внушить шлюхе такую преданность.

— Старик чересчур прибавил в весе. Будем надеяться, что она не доведет его до сердечного приступа.

Насмешки мужчин не задевают Амару, но ее сводит с ума собственная беспомощность. Она видит в другом конце колоннады Секунда, также прислушивающегося к их разговору. Ей не совсем ясна его роль в жизни Плиния, но она быстро догадалась, что он не просто управитель, а глаза и уши хозяина. На его обычно непроницаемом лице отражается гнев. Мужчины у фонтана продолжают праздно болтать, не замечая, что их беседа долетает до слуха рабов. Секунд смотрит на нее. От него не укрылось ее присутствие. Он улыбается, чуть заметно кивая ей на мужчин. Она понимает, что, за какой бы услугой эта парочка ни явилась сегодня к адмиралу, им предстоит уйти ни с чем.

* * *

Позже Секунд сообщает ей, что вечером Плиний будет ужинать с ней наедине.

— Думаешь, он захочет, чтобы я ему спела? — спрашивает она.

— Думаю, больше всего он любит, когда ты ему читаешь, — деликатно отвечает Секунд. — Он сказал мне, что ты была ему очень полезна, когда без единой жалобы часами читала ему до глубокой ночи.

— Мне это принесло большое удовольствие.

Секунд бросает на нее взгляд, полный жалости, и в ее душе нарастает дурное предчувствие.

За ужином Плиний пребывает в хорошем настроении, с необычайным вниманием расспрашивает Амару о прочитанных ею книгах, хвалит ее и даже целует ей руку, хотя прежде ни разу не допускал подобных нежностей за пределами спальни.

«Он прощается со мной», — думает она, следя за движениями губ говорящего Плиния. В его лице нет жестокости. Веселый плеск фонтана сливается с его разумными, взвешенными словами, воздух наполнен благоуханием жасмина. Амара не может представить, что вернется к Феликсу, в темный лупанарий, будет снова терпеть ежедневное насилие. Это ее убьет.

— Я буду по тебе скучать, — наконец произносит Плиний, когда один из рабов приносит большую вазу с фруктами. Он берет одно яблоко. — Приятно было провести с тобой время.

— Не отсылай меня, — вырывается у Амары. — Прошу, умоляю, пожалуйста, не надо. — Он удивленно смотрит на нее, и ее все больше охватывает отчаяние. Стиснув его ладонь, она крепко прижимает ее к сердцу. — Я буду предана тебе, положу жизнь к твоим ногам, стану самой усердной скрибой, которую только можно пожелать. Я буду такой, как ты захочешь, пойду за тобой на край света.

— Моя дорогая девочка, — говорит Плиний, — в этом нет никакой необходимости…

— Пожалуйста, не отсылай меня прочь, — забыв о гордости, повторяет Амара. Она со слезами падает на колени, уткнувшись лицом в его ладони. — Пожалуйста… Ты мог бы выкупить меня у хозяина. Я бы читала тебе каждый вечер, посвятила бы каждый свой час твоим трудам. Я не смыкала бы глаз у тебя на службе…