Дом, забытый временем

– Хватит. Вы уже давно отработали свой скромный обед.

– Все в порядке, мэм,– возразил Роун и взял еще одну чурку.

Во двор, громыхая, въехал старый пикап: это из города вернулся отец, куда он ездил за кормом для цыплят. Я бросился помогать отцу с разгрузкой. Высокий и худощавый, он был вдвое сильнее, чем казался со стороны, и на самом деле не нуждался в моей помощи. Но делал вид, что она ему нужна.

Перетаскав мешки в амбар, он бросил взгляд на Роуна:

– Он что, переколол все дрова?

– Ну... я тоже немного...

– Мама его накормила?

– Она дала ему бутерброд и молоко.

Мы зашли в дом. Мама только что почистила картошку и поставила ее на печку.

–Черт,– буркнул отец. – Может, пригласить его на ужин?

– Я поставлю еще одну тарелку.

– Позови его, Тим. И забери у него чертов топор.

Я вышел во двор, передал Роуну слова отца и встал перед ним так, чтобы он больше не мог колоть дрова. Он опустил колун, прислонил к поленнице. Его светлые глаза напомнили мне холодное зимнее небо.

– Меня зовут Роун,– сказал он.

– А меня Тим. Я хожу в шестой класс.

– Вот как.

Его волосы – насколько позволяла видеть шапка – были каштановые и явно нуждались в уходе.

– Прости, где тут у вас можно помыть руки?– Он говорил медленно, как будто взвешивал каждое слово.

Я показал ему уличный умывальник. Он помыл руки, потом умылся, снял шапку и причесался расческой, которую вытащил из кармана рубашки. Еще ему не помешало бы побриться, но с этим он ничего не мог поделать. Потом он надел пиджак и сунул шапку в карман. Я заметил, что он смотрит через мое плечо.

– Это твоя сестра?

У обочины только что остановился новенький «форд- А». От него к дому шла Джули. Через секунду «Форд» уехал. Джули дружила с Эми Уилкинс, и после школы часто засиживалась у нее. Иногда Джули привозил отец Эми. Он работал на почте. Мы считали, что Уилкинсы богатые, по крайней мере, по сравнению с нами.

– Откуда вы знаете, что это моя сестра?– спросил я Роуна.

– Похожа на тебя.

Проходя мимо, Джули быстро глянула на него. Его присутствие нисколько не смутило ее, она привыкла к нищим сезонникам. Ей было всего девять, и она была страшно тощая. Я расстроился из-за того, что сказал Роун. В мои одиннадцать лет я считал ее настоящей уродиной и не хотел быть похожим на нее. Джули зашла в дом, а мы с Роуном сели на ступеньки и стали ждать. Скоро мама позвала нас ужинать.

Роун ел совсем не как бродяга. Наверное, бутерброд и молоко уже утолили его голод. На ужин были котлеты, и мама приготовила из их сока соус, чтобы поливать им картошку. Роун все время смотрел на маму – не знаю почему. Да, она была очень красивая, но я, ее сын, принимал это, как данность. В тот вечер она зачесала волосы назад и собрала их в пучок низко на затылке. Зимой кожа у нее была молочно-белая, весной, когда начинались работы в поле, покрывалась легким загаром, а летом становилась золотистой.

Роун уже успел представиться моим родителям.

– Откуда вы?– спросил отец. – Из какой части страны?

Роун замялся, потом ответил:

– Из Омахи.

– Несладко там сейчас?

– Ну, вроде того.

– Мне думается, совсем несладко.

– Пожалуйста, передайте соль,– попросила Джули.

Мама протянула ей солонку и спросила:

– Не хотите еще картофеля, мистер Роун?

– Нет, благодарю вас, мэм.

Джули глянула на него через стол.

– А это правда, что вы ездите в товарняках зайцем?

Он посмотрел на нее непонимающе.

– Она спрашивает, прячетесь ли вы под товарные вагоны, чтобы вас не заметили проводники,– объяснил я.

– Ах, это. О да. Езжу зайцем.

– Знаешь, Джули, вообще-то, это не твое дело,– заметила мама.

– Ну я же просто спросила...

На десерт мама испекла пирог с кокосовым кремом. И каждому положила по большому куску. Роун попробовал немного и понял глаза на маму.

– Можно у вас спросить, мэм?

– Конечно.

– Вы испекли этот пирог на дровяной печи?

– А как иначе? Другой печки у меня нет.

– Мне кажется,– сказал Роун,– одна из главных проблем человечества заключается в том, что оно упорно ищет чудес неизвестно где и не замечает тех, что происходят у него перед носом.

Кто бы мог ожидать таких речей от нищего бродяги? Мы сидели молча, разинув рты. Потом мама улыбнулась:

– Спасибо, мистер Роун. Это самый приятный комплимент из всех, что я слышала.

Ужин завершился в полном молчании. Затем Роун посмотрел на маму, потом на отца.

– Я никогда не забуду вашей доброты,– и он поднялся из-за стола. – А теперь, с вашего позволения, я должен идти.

Никто из нас ничего не сказал. Слова просто не шли на ум. Мы молча сидели и слушали, как он идет по кухне, как открывается и закрывается задняя дверь. Потом мама сказала:

– Бродяжничество у них в крови.

– Видимо, да,– согласился отец.

– Ну, я рада, что в твоей крови ее нет. – И она перевела взгляд на нас с Джули. – Джули, помоги мне с посудой. Тим, у тебя, наверное, домашние задания не сделаны?

– Совсем немного, мама.

– Чем быстрее начнешь, тем быстрее закончишь.