Дома костей

Эллис услышал, как негромко ахнула Рин. Вернее, резко втянула воздух сквозь зубы, и он скорее почувствовал, чем увидел, как она хватается за оружие.

Ему не хотелось оборачиваться. Не хотелось видеть. Увиденное сделало бы все вокруг слишком реальным, затянуло бы его в настоящее, в хижину, снаружи которой их поджидают дома костей, а туда ему отчаянно не хотелось.

– Эллис.

В его имя вкладывали столько разных оттенков – упрек, вопрос, предостережение, – но никто и никогда не произносил его так, как Рин. Как будто это была ласка.

Эллис заставил себя обернуться.

В углу стоял стул. На этом стуле кто-то сидел.

Женщина. Скорее, она когда-то была женщиной. У нее еще сохранились волосы, прямые и тонкие, ниспадающие на истлевшие до костей плечи. Она была закутана в серебристые ткани и отороченный мехом плащ. Кроме этого, Эллис увидел очень мало. Не сохранилось ни кожи, ни губ, ни глаз. Только кости – выбеленные временем, нетронутые озерным илом. Волосы женщины были темно-каштановыми, и чувствовалось что-то знакомое в том, как их прядь падала на глаза.

А на коленях женщины лежал котел.

Он оказался меньше, чем ожидал Эллис. Края заржавели, сбоку в стенке виднелась трещина.

Эллис издал изумленный возглас. Пальцы Рин сжались на его запястье, безмолвно подтверждая, что она видит то же, что и он.

Это была женщина из предания – та самая, которая пыталась спасти своего ребенка – мальчика, убитого вором.

Эллис сделал шаг вперед. Ему казалось, что тело перестало повиноваться ему – его тянуло подойти ближе точно так же, как мертвецов тянуло восстать. Права голоса он не имел.

– Что это? – дрогнувшим голосом произнес он.

Рин смотрела на женщину не отрываясь.

– По-моему… это как раз то, что мы оба искали.

* * *

Как они найдут котел, Рин представляла себе по-разному, но так – никогда. Эллис поднял руку, словно хотел коснуться дома костей. Рин схватила его за плечо, пытаясь оттащить, и он вскрикнул от боли. Только тогда она поняла, что это левое плечо. Она сразу же разжала пальцы, но было уже поздно.

Дом костей резко вскинул голову. Его глазницы были пусты, но каким-то образом Рин поняла, что он пристально смотрит на нее. Челюсть задвигалась – беззвучно, если не считать стука зубов, – потом дом костей вскочил на ноги. Оказалось, что от его платья, остатков роскоши, переживших десятилетия, остались одни лохмотья.

Похоже, эту мертвую женщину разбудил крик боли, изданный Эллисом. Она переложила котел в левую руку и крепко прижала его к себе. В другой руке откуда-то взялся нож.

Этот нож был бы уместнее в руках мясника и явно предназначался для разделки туш. Дом костей метнулся вперед, лезвие свистнуло, рассекая воздух, и Рин почувствовала, как оно прошло мимо ее уха. Ей удалось увернуться, вовремя пригнувшись, и нанести удар ногой.

Она попала дому костей в бок. Мертвая женщина зашаталась, стукнулась локтем о кровать. Поскольку она не выпустила из рук ни котел, ни нож, ей было нелегко восстановить равновесие, и она залязгала челюстью, словно издавая крик. Она взмахнула рукой – сверкнул нож. Рин отразила удар, поддав предплечьем локоть противницы. Нож угодил в стену и вонзился в нее.

Рин увидела, что Эллис стоит посреди комнаты. Его левая рука была безвольно опущена вдоль тела, а в правой он держал меч. На лице застыло выражение, которое она ни за что не хотела бы увидеть вновь. Так выглядит ребенок, ободравший коленку или сунувший палец в огонь, и потрясенный тем, что такая боль, оказывается, существует. Рин шагнула к нему, чтобы забрать меч. Если кому-то из них и придется разделаться с этим домом костей, то наверняка ей.

Дикая боль раскроила ей череп надвое.

Комната завертелась перед глазами, и вдруг оказалось, что под ее щекой находится деревянная половица. Рин вдохнула смешанный с пылью воздух, увидела прилипший к руке лист и поняла, что по неизвестной причине лежит на полу. Заморгав, она поняла, что… с трудом способна открыть глаза. Что-то теплое струилось по шее, и она попыталась поднять руку, чтобы проверить, в чем дело. Потрогав шею, она увидела, что пальцы в крови.

Котел. Дом костей, видимо, ударил ее котлом.

Боль была так сильна, что у нее мелькнула мысль, не проломил ли дом костей ей череп. При попытке сесть накатила настолько острая тошнота, что на вторую попытку она не отважилась. Она закрыла глаза, надеясь, что так ее желудок не вывернется наизнанку, и принялась старательно дышать.

* * *

Все произошло слишком быстро.

Эллис узнал звук, который преследовал его в страшных снах – звучный треск котла, нанесшего удар по голове Рин, а потом глухой стук ее тела об пол. Она лежала так неподвижно, что казалась мертвой. На один жуткий миг он подумал, что она и впрямь умерла. Но тут у нее дернулись пальцы, и она издала тот самый звук. Жалобный гортанный вой.

Он уже свыкся с мыслью, что Рин неуязвима. Что любую угрозу она отразит с пронзительным и свирепым взглядом, взмахнув только что взваленным на плечо топором, с усмешкой на губах. И когда он увидел ее неподвижной и окровавленной, у него внутри что-то сломалось.