Дома костей

В этом было что-то человеческое, настолько узнаваемое, что в горле Рин застрял всхлип. Она-то знала, что значит цепляться за мельчайшие осколки воспоминаний, дорожить ими и пытаться выжить благодаря им. Даже если это не назовешь жизнью.

Эллис по-прежнему не двигался с места. Он всматривался в дом костей, обводил его взглядом, будто пытаясь найти в нем что-то. И плакал – Рин видела это. Плечи тихо тряслись, приоткрытый рот кривился, будто он хотел что-то сказать, но не находил слов.

Он пристально смотрел в лицо дома костей.

В лицо женщины.

В лицо его матери.

Бескровными губами он выговорил:

– Мама?

Дом костей вскинул голову. Лунный свет озарил скулы и челюсть.

Мертвая женщина придвинулась ближе, прижалась лбом ко лбу Эллиса. Как будто хотела почувствовать его тепло.

Эллис снова произнес дрогнувшим голосом:

– Мама?

Дом костей заключил его в объятия, прижал к себе. И вдруг сделал то, чего Рин никак не ожидала. То, что не под силу мертвецам.

Он заговорил.

– Эллис… – Голос звучал так же, как у любой женщины, слова сохранились благодаря той же магии, которая удерживала ее здесь. Переполняемым чувствами голосом она повторила: – Мой Эллис…

– Мама…

На этот раз он ни о чем не спрашивал. Отрывисто вскрикнув, Эллис прижал ее к себе, уткнулся лицом туда, где раньше было плечо. Как ребенок, который жаждал отгородиться от мира и помнил лишь одно место, где всегда обретал защиту.

Рин помнила, как сама утыкалась лицом в отцовское плечо, чувствуя его силу, и как сидела на коленях у матери, где ей было уютно и спокойно. Может быть, потому она и начала искать прибежища в лесу, когда ее родителей не стало. Любить кого-то для нее означало потерять этих людей. Не важно, из-за болезни, раны или неумолимого времени.

Это так рискованно – любить кого-то. Полностью осознавая, что когда-нибудь этого человека не будет рядом.

А когда его не будет, проститься с ним и отпустить.

Эллис вдруг расплакался в голос, Рин смаргивала слезы. Его мать пошатывалась, ее руки ослабели. Казалось, магия, которая еще недавно поддерживала в ней жизнь, теперь быстро иссякала.

– Нет, нет, – твердил Эллис, захлебываясь словами. Его лицо исказилось от боли, которую он больше не пытался сдержать.

Его мать оседала на пол. Эллис пытался снова поставить ее прямо, обнимал обеими руками, но все было напрасно. Она угасала, магия покидала ее. Проведя пальцами по щеке сына, она рухнула на пол.

Стало тихо.

Рин шагнула вперед. Согнув трясущиеся ноги, опустилась на колени рядом с Эллисом и обняла его. От всхлипов он содрогался всем телом, они разрывали его, и Рин жалась к нему, понимая, каково ему сейчас. Зная, как горе нарастает приливной волной, угрожая сбить с ног.

И она просто обнимала его, зная, что порой больше ничего нельзя сделать.

Глава 31

Вот так были побеждены дома костей.

С помощью имени, произнесенного шепотом.

Далее

Глава 32.

История о домах костей звучала теперь примерно так:

«Жила-была однажды девушка. Была она совершенно бесстрашной, способной преследовать саму смерть, загоняя ее далеко в горы. Вооруженная одним только топором, она спаслась от пука и аванка, прорубилась сквозь ряды мертвых солдат и нашла старуху, по вине которой было наложено проклятие. Разразилась великая битва, девушка обезглавила мертвую старуху и покончила с хаосом».

Или так:

«Их было двое – девушка и юноша. Они сбежали, потому что семья девушки не одобряла их связь, и забрали с собой ее младшего брата и сестру. Отправившись в горы в поисках убежища, они нашли не что иное, как крепость Сиди. Там они положили конец проклятию, расплавив котел».

Или так:

«Одна молодая воровка украла карту рудника, надеясь, что это поможет ей отыскать несметные сокровища, а карта вместо этого взяла да и привела ее прямиком в горы. Там воровка присвоила котел и, понятия не имея, что это такое, случайно разбила его, уничтожив проклятие».

А может, и вот так:

«С проклятием покончил не человек, а коза. Ей так надоело, что люди только и делают, что сражаются с полчищами мертвых солдат, что она убежала в горы и съела там котел».

Много лет спустя Рин обвинила Керидвен в том, что последний вариант истории – ее работа. Кери упорно отпиралась.

Но какими бы ни были подробности, в этих историях никогда не упоминалось о том, что случилось после того, как рассеялось проклятие. Дальнейшее даже сама Рин помнила смутно.

Несколько дней ушло на уборку. Вся крепость была усеяна трупами, и Рин просто не могла бросить их там. В одной из надворных построек она нашла привычные инструменты своего ремесла и уже следующим утром взялась за работу. Совершенно естественным занятием казалось находить в каменистой почве места, где можно вырыть могилы, обмывать тела, как получится, закутывать их в ткань и опускать в землю.

Обеспечивать этим мертвым покой, который они заслужили, но до сих пор не изведали.

Рин работала, пока ее пальцы не покрылись волдырями, пока от бледного осеннего солнца у нее не взмокла шея, пока одежда не перепачкалась землей.

В первую ночь она выглянула наружу, на ряд холмиков, и испытала чувство, близкое к удовлетворению.