Дома стоят дольше, чем люди (сборник)

Лева не обиделся на меня, видимо, его любовь ко мне была поверхностной, неглубокой. Он не захотел терять меня навсегда. Мы подружились. Эта дружба была счастливой. Лева – интересный человек и преданный друг. Он держал меня в курсе всех своих поисков, и мужских и творческих.

Довольно скоро он нашел себе невесту по имени Наташа. И подолгу рассказывал мне, как она хороша.

Наташу Лева срубил в Германии. Он встретил ее в Берлине. Лева ее соблазнил. Он очень боялся, что «ничего не получится», но все получилось, и Лева пригласил Наташу в жены. Она обещала подумать.

Лева вернулся из Берлина тревожный, весь на винте.

– Как ты думаешь, приедет?

– Конечно, приедет.

– А если не приедет?

– Тогда ты плюнешь мне в лицо.

– Да? Ну ладно.

Лева успокаивался. Перспектива плюнуть мне в лицо его уравновешивала.

Я удивлялась, сколько в нем детского. В нем было очень много достоинств: преданный друг, талантливый человек, мог быть прекрасным мужем, но… любят не за это.

Наташа – молодая женщина с непростой судьбой. Перемещенное лицо. Ее родители во время войны прислуживали немцам. Они были уверены, что немцы пришли навсегда и очень глупо упираться и противостоять. Надо приспосабливаться к новой власти. Но наступил перелом в войне, немцы стали удирать с оккупированной территории. К ним присоединились и те, кто им прислуживал. Эти «полицаи» понимали, что их ждет. Виселица, поставленная на всеобщее обозрение. В лучшем случае лагерь.

Родители Наташи отступили вместе с немцами, оказались в Германии вместе с другими, себе подобными. Но зачем они нужны немцам?

Жили в бараках. Обстановка была невыносимой. Наташина мать повесилась.

Наташа с русской фамилией не могла прижиться в чужом стаде. Достигнув совершеннолетия, она торопливо вышла замуж за немца. Потом разошлась, оставив себе немецкую фамилию.

В этот период своей жизни она попала в поле зрения Левы Гинзбурга.

Наташа приехала в Москву.

Назначили свадьбу на 9 мая, День Победы. Купили ящик водки. Созвали гостей. Но… Лева попал в больницу, и 9 мая он оказался в реанимации без сознания.

Наташа позвонила мне и спросила:

– А можно пригласить загс в реанимацию?

– Но ведь жених без сознания.

– Ну и что? Можно вложить ему в пальцы шариковую ручку и расписаться…

Я поняла, Наташе некуда возвращаться. Она сожгла в Германии все мосты. У нее там нет ничего: ни денег, ни жилья, ни друзей.

Лева – единственное пристанище душе и телу. Если он умрет, придется возвращаться в ненавистную Германию и жить там на пособие.

Лева умер.

Дочь Левы, тридцатилетняя энергичная женщина, в этот же день явилась к Наташе и вышибла ее из квартиры. С какой стати отдавать трехкомнатную квартиру в прекрасном районе какой-то никому не известной бабе без роду и племени, дочке полицая?

Друзья Левы переправили Наташу к вдове Юрия Трифонова, с которым Лева дружил. Вдова, в свою очередь, передала ее Эдику Володарскому. Таким образом, Наташа появилась в поселке «Советский писатель».

Эдик предоставил Наташе пустой дом Высоцкого. Наташа поселилась в доме и стала плакать.

Я пришла ее навестить. Я оказалась единственным человеком, которому Наташа могла позвонить.

Я впервые вошла в дом, построенный Мариной Влади.

Комната объединена с кухней. Пространство – непривычно большое, метров шестьдесят, а может, и сто. На второй этаж ведет винтовая лестница, сваренная из чугуна. Ступени мелкие, короткие. Лестница крутая, опасная. Камин. Перед камином кресло в виде красного кожаного мешка, набитого шариками. Когда человек плюхается на этот мешок, он тут же принимает форму тела и становится креслом. Как сейчас говорят, «круто», – но неудобно.

На втором этаже спальня. При ней – ванная комната. В ванной я впервые увидела палочки для чистки ушей. Раньше в Москве их не было.

Мебели – минимум. Просторно. Золотые деревянные стены.

Марина плакала в этом доме две недели. После нее столько же плакала Наташа. Новый дом, выстроенный для счастья, превратился в дом скорби. Когда я вошла, я это почувствовала. Скорбь стояла в воздухе. Наташа встретила меня без улыбки. Какая там улыбка… Она похудела на двадцать килограммов и похорошела. У нее был безусловно лишний вес, а сейчас она вошла в берега.

Мы пошли гулять вдоль реки. Наташа рассказала мне, что у нее кончается виза и надо покидать Москву. А это очень жаль. У Левы здесь было все: знаменитые друзья, жилье, заработок, положение в обществе. Для того чтобы этого добиться, нужна целая жизнь. Наташе достались бы все эти блага одним только штампом в паспорте. А теперь ее вытряхивают из страны, как ненужную вещь. Она – перемещенное лицо. Так было, так есть.

Марина Влади и Фарида Володарская ни о чем не договорились. Конфликт усугублялся. Все кончилось тем, что Марина вернулась в Париж, а Фарида разобрала дом на бревна и вывезла с участка. От дома ничего не осталось, кроме фундамента и тяжелой стиральной машины. Машина валялась в лопухах, а ленточный фундамент остался в земле. Его не выковыряешь.