Дома стоят дольше, чем люди (сборник)

На этом фундаменте Эдик построил новый одноэтажный дом из красного кирпича. Внутри дома он расположил финскую баню и теперь жил, как номенклатура, со всеми удобствами. Эдик хоть и пил, но любил комфорт и роскошь. Фарида обеспечивала ему то и другое.

Фарида – поразительно талантливый человек. За что ни возьмется, все у нее получается и сверкает качеством.

Люди делятся на тех, кто хвастает, и тех, кто прибедняется. Фарида не прибеднялась, но любила обесценивать свою жизнь. Бульдог – урод, дом – обычный, Эдик – алконавт, жизнь не удалась. А это не так. Бульдог – красавец. Дом – красавец. Эдик – гений. Жизнь полна глубокого смысла, любви и самопожертвования.

Фарида сохраняла талант Эдуарда Володарского, оберегала его, как могла, и в результате современники получили его прекрасные сценарии, культовые фильмы.

Фарида родом из Иркутска. Однажды, будучи диктором телевидения, она шла вдоль реки Ангары, а на берегу сидели молодые парни, разводили костерок. Они увидели красавицу Фариду и стали кричать: «Фарида, иди к нам!» Но гордая Фарида прошла мимо, – юная, высокомерная и недоступная.

– А знаешь, кто были эти парни? – спросила меня Фарида.

– Откуда же я знаю?

– Это были Распутин и Вампилов.

– Фантастика… – вздохнула я.

Звезды нашей литературы, тогда еще молодые и никому не известные. Фарида могла бы выйти замуж за любого из них. И тогда Вампилов бы не утонул. И Распутин продлил бы свою жизнь. Фарида умела беречь тех, кто рядом. Она служила своему мужчине всем существом, за счет себя, за счет своих дарований и устремлений.

Однажды Фарида пригласила меня на раков. На кухне в углу стояло эмалированное ведро, в нем шевелились живые бурые раки. На плите в кастрюле кипела вода.

– Будешь бросать раков в кипяток? – спросила Фарида.

– Ни за что, – отказалась я.

Я не в состоянии отправить на смерть даже жука. А тут – целые организмы, мыслящие существа.

Фарида вздохнула и стала опускать раков в кипяток. Они тут же становились красными. Один рак тяпнул своей клешней Фариду за палец. Отомстил как мог.

Бульдог ходил по кухне в ожидании подачки. Алабай был заперт на террасе. Он не любил гостей и не видел в них смысла.

К ракам Фарида подала соус, который придумала сама. Перемешала домашний майонез и соевый соус. Казалось бы, чего проще. А вот поди додумайся. Фарида рождена, чтоб сказку сделать былью.

Эдик мечтал умереть дома. Так и вышло. Фарида отвезла его в больницу, но нужного врача не оказалось на месте. Пришлось вернуться домой. Ночью он умер.

Фарида осталась одна. С двумя собаками. Это были бульдог и алабай. Обычно у бульдогов неправильный прикус, нижняя челюсть выдвинута. А у этого бульдога – нормальный прикус и умные бархатные глаза. Алабай высокий, как теленок. Свирепый, как тигр. Любит только хозяйку.

Дом на фундаменте Высоцкого с половиной участка Фарида продала режиссеру Петру Тодоровскому.

Дом отремонтировали, перестелили крышу, утеплили стены, достроили – получилось прекрасное строение, одноэтажная Америка. Не надо бегать по лестнице вверх-вниз. Все на одном уровне.

Жена Тодоровского Мира умела навести уют. В старости люди, как правило, любят друг друга. Все контрастные эмоции переплавляются в нежность.

Петр Ефимович не мог без Миры обходиться. Не мог и не хотел. Она была как капитан на корабле и рулила, определяя курс. Петр Ефимович снял с себя все нагрузки, кроме творческих. Остальное передоверил жене. Она была его продюсером и локомотивом.

Однажды я стояла у них во дворе. Открылась калитка, и вошел незнакомый мужик. Позже выяснилось: это был уголовник Васька, который жил в соседней деревне у своей матери. Он недавно освободился из заключения, и ему было не на что жить. Нужны деньги. Васька отправился на промысел.

Он подошел к Петру Ефимовичу и сказал:

– Дай триста рублей, а то я тебе дом подожгу.

– Что? – переспросил Тодоровский.

– Триста рублей, говорю, гони. А то дом подожгу на хер.

Петр Ефимович сделал плавный жест в сторону жены и вежливо перенаправил:

– К Мире Григорьевне, пожалуйста…

Васька подошел к Мире.

– Дай триста рублей, – приказал он. – А то я тебе дом подожгу.

– Вы мне угрожаете? – уточнила Мира Григорьевна.

– Как хочешь, так и думай, – разрешил Васька.

Далее действие развернулось коротко и четко. Мира позвонила директору санатория ФСБ. Санаторий стоял по соседству, непосредственно за забором Тодоровских. Директор Сергей – красивый молодой полковник, дружил с писателями, а они дружили с ним.

Мира позвонила Сергею, разговор был короткий.

С тех пор Ваську нигде никто не видел. То ли он скрывался в отчем доме, прятался в шкафу и боялся высунуть нос. То ли вообще уехал. Трудно сказать. Никто не выяснял.

У Петра Ефимовича было слабое сердце. Однажды в электричке с ним случился приступ стенокардии. Он испытывал невыносимую боль.

Позже он сказал мне: «Как страшно умирать на чужих глазах».

Мира организовала мужу операцию в Германии. Это продлило его жизнь, восстановило здоровье, и благодаря этому мы, зрители, получили его лучшие фильмы: «Военно-полевой роман», «Анкор, еще анкор!», «Интердевочка». Без этих фильмов мы были бы беднее.