Домашняя работа.

— Не знаю. Там была пара десятков рабов. Несколько сдохли. И работорговцев.

Лиля прикусила ноготь.

— можете отделить одних от других?

— Да, ваше сиятельство.

— отлично. Устраивайте своих людей в замке. Всех пленных пока в подземелье — Лейс покажет, куда. Потом я разберусь, кого выпустить, кого оставить.

Лиля отлично помнила, что скоро приедет королевский представитель — и наверное его заинтересует такая мелочь, как работорговцы?

— много у вас раненых?

— Много, ваше сиятельство.

— Лейс, пожалуйста, распорядись. Пусть Джейми посмотрит.

Кто знает, чего стоил Лиле этот приказ. Джейми. Не она.

А ей пока нельзя. Одно дело — непроизвольно кидаться на помощь.

Другое — здесь и сейчас. Она не может показать свои познания в медицине. Не может. Никак не может…

Девушка не забыла взгляд Марты. Им еще надо побеседовать. Еще раз.

Лейсс кивнул.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

— И пришли ко мне Эмму. Пусть как всех разместит — придет, доложит.

— Хорошо, госпожа графиня.

— Свободны.

Лиля взмахнула рукой. Мужчины вышли. А женщина откинулась в кресле. Плохо. Очень плохо.

Девушка привычно потянулась к пергаменту. Так думалось легче.

Первое.

Денег мало.

Второе.

Войско увеличилось. Вопрос — на кой ляд оно ей надо? Воевать будем?

С другой стороны — работорговцы. Лиля покусала губы. Эдор… что же ты замутил здесь? Почему люди так спокойно смотрели на продажу своих детей в рабство? Если бы моего ребенка… да я бы все с землей сравняла. А с другой стороны…

Скрипнула дверь. Лиля подняла голову.

— Марта?

***

Лонс Авельс с ужасом наблюдал, как открывается крышка люка. Страшно?

Не то слово. Один морской бой он уже пережил. А второй…

Зачем их вытаскивают в этот раз?

Он не знал. Но подозревал, что ничего хорошего там не будет. Он просто сходил с ума в душном трюме. Плохие вода и еда, нехватка воздуха…

А потом — шторм. Это было по — настоящему страшно. Лонс прислушивался к буре снаружи — и понимал. Никто не станет их спасать, если что. Бросят подыхать с тонущим кораблем.

Самое страшное в рабстве то, что от тебя ничего не зависит. Ты уже не хозяин своей судьбы. Вообще. Ты полностью зависишь от чужих решений.

Шторм принес свои плоды.

Их отнесло от берега. Далеко. И они наткнулись на корабль морских волков. Вирмане.

Лонс слышал звуки боя — и опять испытывал дикий страх. О вирманах говорили многое. Что они убивают всех. Что топят захваченные корабли. Что после воздержания в море пользуют пленников противоестественным способом…

Страшно.

И когда открылся люк — Лонс ожидал всего, чего угодно. Но их просто вытащили из трюма — и перегнали на другой корабль, как скот. Так же покрикивая и подгоняя пинками.

Вирмане в них просто не видели людей.

Вообще.

И это было страшно.

А потом… качка. Шторм. Скудная пища. Гнилая вода.

И смерти. Порядка десяти смертей.

Почти каждую ночь кто‑то умирал. Кто от ран, кто от слабости… Лонс знал, что долго так не протянет. Слабость подтачивала и его. Мужчина воспринимал все происходящее как‑то… обрывками. А из чувств остался только страх.

Смерти он уже не боялся.

Только боли.

Вирмане вытащили их из трюма и стали толкать к сходням. Лонс не верил своим глазам. Он дышал чистым воздухом. Вокруг была природа. Жизнь.

Альдонай, как же он раньше этого не ценил. Хотел чего‑то грандиозного… а ведь важно — другое.

Хотя бы глоток чистого воздуха. Вот этот…

Вирмане куда‑то вели своих пленных. И Лонсу казалось, что этот путь никогда не кончится. Но ему и не хотелось, чтобы все кончалось. Он просто шел.

Пока не оказался перед замком.

— Иртон, — произнес один из вирман.

Иртон?

Авестер? Явно не Дарком, не Эльвана, не Ханганат. Там другие названия в ходу.

Да, Авестер или Ативерна.

Но что происходит?

Там же рабство не в ходу?!

Вирмане провели их по двору замка — и отвели в темницу. Впрочем, Лонс был не в претензии. После ежедневной качки, после темноты трюма и его скученности…

Отдельная камера, с кормежкой, соломенным тюфяком и даже факелом показалась мужчине верхом роскоши. Он жадно съел все, что дали, выпил чистой ледяной воды — и упал на тюфяк.

Спать, спать, спать…

Восстанавливать силы.

Что бы его ни ждало — такой, как сейчас — он ни на что не способен. А ему надо вернуться в Уэльстер. Найти Анель.

Жену он не бросит.

***

Лиля смотрела на нянюшку. А няня смотрела на женщину в кресле.

И подмечала расхождения с любимой с детства девочкой.

Другой поворот головы, другой взгляд, другие жесты… даже вот эти поднятые брови…. У Лилюшки никогда так не получалось.

И командовать Лиля так не смогла бы. И приказывать — тоже…

Тихая, домашняя девочка. Богомольная и послушная.

И — это.

Марта первая нарушила молчание.

— Кто ты?

Ответ не задержался ни на минуту.

— Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон.

Чего это стоило Лиле — Бог весть. Но выбора не было. Или пан — или пропал.

— Нет. Ты — не она.

Марта говорила почти уверенно. Почти. И вот за это зацепилась Лиля.

— да неужели? И кто же я?

— Не знаю. Я ходила к ведьме, когда Лилюшка умирала. Просила снадобье. И она предупредила, что результат может быть самый разный. Ты… ты не похожа на Лилюшку.

Ну не похожа. Но и не признаюсь. Благо, отрывки памяти реципиента Лиля воспринимала почти как свои.