Домашние правила

Заседание в этот день закончилось рано, потому что судье Каттингсу нужно было уйти на прием к врачу. Зал постепенно пустеет, а я тем временем собираю в портфель свои бумаги.

– Вот что, – говорю я Эмме, – мне хотелось бы заехать к вам и обсудить ваши показания.

Краем глаза я вижу, что к нам приближаются Тэо и Генри.

– Мне кажется, мы уже все обсудили, – громко говорит Эмма.

– Обсудили. – Но будь я проклят, если отправлюсь в свой офис, пока Генри живет под ее крышей! – Никогда нельзя быть готовым больше, чем нужно, – отвечаю я ей. – У нас две машины. Зачем вам всем забиваться в одну? Кто-нибудь хочет поехать со мной? – Я смотрю на Эмму.

– Отличная идея, – говорит она. – Джейкоб, поедешь?

Так и получается, что я еду следом за арендованной машиной Генри, а рядом со мной на месте пассажира сидит Джейкоб, причем только после небольшой акции протеста, так как он предпочитает ездить на заднем сиденье, а в моей машине такового нет. Джейкоб возится с радио, на нем лишь станции в АМ-диапазоне, мой старичок – старозаветное создание.

– Вы знаете, почему АМ-станции лучше ловятся ночью? – спрашивает Джейкоб. – Потому что ионосфера отражает радиосигнал лучше, когда Солнце не облучает верхние слои атмосферы.

– Спасибо, – говорю я. – Я бы сегодня не мог уснуть, если бы не узнал этого.

Джейкоб смотрит на меня:

– Правда?

– Нет, я шучу.

Он складывает на груди руки:

– Вы слышали себя сегодня в суде? Я «не улавливаю» сарказма. Я совершенно зациклен на себе. И в любой момент я запросто могу обезуметь.

– Ты не сумасшедший, – отвечаю я. – Я просто пытаюсь показать присяжным, что с точки зрения закона ты невменяемый.

У Джейкоба опускаются плечи.

– Я не большой поклонник ярлыков.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда мне только поставили диагноз, мама испытала облегчение, ей казалось, это как-то поможет. Я о том, что учителя не смотрят на детей, которые читают гораздо лучше, чем, по идее, должны, или решают в третьем классе сложные математические уравнения, с мыслью, что им нужна какая-то особая помощь, даже если одноклассники их непрерывно дразнят. Диагноз помог мне получить индивидуальный план, что здорово, но он изменил мою жизнь и к худшему. – Джейкоб пожимает плечами. – Наверно, я думал, что буду как одна девочка из моего класса, у которой винное пятно на пол-лица. К ней регулярно подходят и спрашивают про него; она отвечает, мол, это родимое пятно и оно не болит. Конец истории. Никто не интересуется, нельзя ли подхватить его, как вирус, и не отказывается играть с ней из-за этого. Но скажи кому-нибудь, что ты аутист, и в половине случаев с тобой начнут разговаривать громче, как с глухим. Так вот, те качества, за которые меня раньше хвалили, – например, ум или превосходная память – вдруг стали делать меня еще более странным. – Он некоторое время молчит, а потом поворачивается ко мне. – Я не аутистичный. У меня аутизм. А еще каштановые волосы и плоскостопие. И мне непонятно, почему при этом я всегда ребенок с синдромом Аспергера.

Я не отрываю взгляд от дороги.

– Потому что это лучше, чем быть парнем, который убил Джесс Огилви, – отвечаю я, и после этого мы больше не разговариваем.

Примечательно, что Генри объявился в тот день, когда еда на столе не особенно аспергерианская. Эмма приготовила стейк и печеный картофель, соус и безглютеновые кексы. Если Генри и заметил на тарелке отсутствие зеленых овощей или чего-нибудь другого не коричневого, то виду не подал.

– Значит, Генри, вы программист? – спрашиваю я.

Он кивает:

– Прямо сейчас я пишу программу для веб-приложения «укажи и щелкни» для iPhone, с помощью которого можно приправить четыре сотни современных американских этнических блюд китайскими травами и соусами. – Он пускается в пятнадцатиминутное объяснение особенностей эзотерического компьютерного программирования, в котором никто из нас ни черта не смыслит.

– Полагаю, яблоко от яблони далеко не падает, – говорю я.

– Вообще-то, я работаю на «Adobe», – отзывается Генри.

Только мы с Тэо находим это замечание смешным. Я думаю, не ставили ли Генри тот же диагноз, что и его сыну?

– И вы женились во второй раз, да? – Говоря это, я смотрю на Эмму.

– Да. У меня две дочери, – отвечает он и торопливо добавляет: – В придачу к двоим сыновьям, разумеется.

– Разумеется, – поддакиваю я и разламываю кекс пополам. – Так когда вы уезжаете?

– Оливер! – восклицает Эмма.

Генри смеется:

– Ну, думаю, это зависит от того, сколько будет продолжаться процесс. – Он откидывается на спинку стула. – Эмма, обед был отличный.

«Ага, дождись Синей Пятницы», – думаю про себя я.

– Пожалуй, я найду себе гостиницу, а то я на ногах уже тридцать шесть часов и скоро просто свалюсь, – говорит Генри.

– Ты останешься здесь, – объявляет Эмма, и мы с Генри оба удивленно смотрим на нее. – Ну как-то глупо искать себе другое жилье в получасе езды от нас, когда завтра утром мы снова отправимся в одно и то же место. Тэо, отец ляжет в твоей комнате, а ты можешь занять диван.

– Что?! – взвивается Тэо. – Почему я должен выметаться из своей комнаты? А как насчет Джейкоба?