Домашние правила

Однажды, когда мне было лет семь, мама обещала мне, что днем в субботу отведет нас смотреть 3D-фильм «Дети-шпионы». Я всю неделю ждал этого момента, так как мы редко смотрели фильмы в кино, особенно 3D, у нас на это не было лишних денег; но мне попались бесплатные очки в коробке с хлопьями, и я канючил и канючил, пока мама не согласилась. Но это – вот сюрприз! – оказалось мелочью. Джейкоб прочел все свои книги про динозавров и начал раскачиваться и впадать в истерику при мысли, что ему нечего будет читать перед сном, тогда мама приняла оперативное решение и отвела нас в библиотеку вместо кинотеатра.

Вероятно, я отнесся бы к этому спокойно, но в библиотеке была яркая витрина, где демонстрировались книги, созданные на основе фильмов. «БУДЬ РЕБЕНКОМ-ШПИОНОМ!» – призывала она и была наполнена изданиями вроде «Шпионка Хэрриет», историями про мальчиков Харди и Нэнси Дрю. Я посмотрел, как мама отвела Джейкоба в секцию с научно-популярной литературой под шифром 567, что в десятичной классификации Дьюи, даже мне было известно, означает динозавров. Они сели прямо в проходе, как будто притащить меня в библиотеку и испортить мне день – это такая мелочь. И принялись читать книгу про орнитоподов.

Вдруг я понял, что нужно сделать.

Если мама замечает только Джейкоба, значит я должен стать им.

Наверное, во мне закипела досада, накопленная за семь лет жизни. Иначе я не могу объяснить, почему сделал то, что сделал. То есть я понимал: это перебор.

В библиотеках нужно вести себя тихо.

Библиотечные книги сакральны, они вам не принадлежат.

Только что я сидел в детской комнате в уютном кресле, похожем на гигантский кулак, и вот уже ору во все горло, скидываю книги с полок и вырываю из них страницы. А когда библиотекарша спросила: «Чей это ребенок?», я пнул ее ногой по голени.

У меня был талант устраивать буйные сцены. В конце концов, я всю жизнь учился, наблюдая за мастером.

Собралась толпа. Другие библиотекари сбежались посмотреть, что происходит. Я только раз смешался во время своего концерта – когда увидел лицо моей матери, стоявшей у края толпы любопытных. Она смотрела на меня и была белая как статуя.

Очевидно, она должна была забрать меня оттуда. И очевидно, это означало, что Джейкоб не сможет взять книги, которые он хотел принести домой. Мама крепко схватила его за запястье – он сразу поднял вой – и подцепила меня свободной рукой. Мы с братом оба пинались, извивались и орали всю дорогу до парковки.

Когда мы дошли до машины, мама поставила меня. И я сделал то, что Джейкоб делал у меня на глазах тысячу раз: размяк, как спагетти, и упал на асфальт.

И вдруг я услышал нечто такое, чего до сих пор ни разу не слышал. Это было громче, чем наши с Джейкобом вопли, и это исходило изо рта моей матери.

Она визжала. Она топала ногами. Вопила и при этом махала руками, дрыгала ногами и мотала головой взад-вперед. Люди глядели на нее со всех сторон парковочной площадки.

Я тут же замолк. Хуже того, что весь мир смотрит, как я схожу с ума, было только одно: если весь мир смотрел, как сходит с ума моя мама. Я закрыл глаза, отчаянно желая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.

А Джейкоб продолжал визжать и биться в истерике.

– Думаешь, мне не хочется терять терпение постоянно? – крикнула мама, а потом собралась, усадила извивающегося Джейкоба на заднее сиденье и пристегнула ремень безопасности. Затем подняла меня с асфальта и сделала со мной то же самое.

Но я рассказываю вам эту историю вовсе не потому. Главное, что в тот день мама впервые расплакалась у меня на глазах, она больше не могла стойко держать все внутри себя.

Эмма

Из колонки Тетушки Эм.

Когда в коробки с хлопьями перестали класть игрушки?

Помню, в детстве я ходила по проходу с сухими завтраками в супермаркете, а это такой же чисто американский феномен, как и фейерверки на Четвертое июля, и выбирала себе утреннюю еду в зависимости от того, какова была награда: летающая тарелка с мордочкой кролика Трикса; голографическая наклейка с гномом; колесо с загадкой, написанной шифром Цезаря. Я могла целый месяц давиться хлопьями с изюмом и отрубями, если в конце меня ждало волшебное кольцо.

Я не могу признаться в этом открыто. Прежде всего мы теперь все должны быть супермамами, а не признаваться в своих недостатках. Большое искушение – верить, что все матери по утрам просыпаются бодрыми и свежими, никогда не повышают голоса, готовят только здоровую еду и так же непринужденно общаются с генеральным директором, как с руководителем родительского комитета.

Тут есть секрет: таких матерей не существует. Большинство из нас, даже если мы в этом никогда не признаемся, давятся хлопьями с изюмом и отрубями в надежде получить за это волшебное кольцо.

На бумаге я выгляжу очень хорошо. У меня есть семья, и я пишу колонку в газете. В реальной жизни мне приходится отдирать суперклей от ковра, я вечно забываю разморозить что-нибудь к обеду и планирую, чтобы на моей могиле выбили: «ПОТОМУ ЧТО Я ТАК СКАЗАЛА».