Домашние правила

Но мой ум также действует географически и топографически, так что в любой момент времени я могу определить свое местоположение (эта душевая кабинка находится на верхнем этаже дома номер 132 по Бёрдсей-лейн в Таунсенде, штат Вермонт, США, Северная Америка, Западное полушарие, планета Земля). И вот, когда я добрался до дома Джесс в прошлый вторник, то прекрасно понимал, как он расположен относительно всех остальных мест, в которых я бывал.

Джесс там же, где я оставил ее пять дней назад, – сидит, прислонившись спиной к влажной каменной стене.

Я прислоняю велосипед к краю кульверта и сажусь на корточки, освещая фонариком ее лицо.

Джесс мертва.

Когда я прикасаюсь костяшками пальцев к ее щеке, она как мрамор. И я вспоминаю кое о чем. Открываю рюкзак и достаю одеяло. Глупо, конечно, но не глупее, чем оставлять цветы на могиле, и это вроде бы имеет больше смысла. Я набрасываю его на плечи Джесс и прикрываю ей ноги.

Потом сажусь рядом. Надеваю латексные перчатки и мгновение держу в руке руку Джесс, после чего достаю блокнот. В него я начинаю записывать физические свидетельства.

Под глазами у нее синяки.

Нет одного зуба.

Ушибы на плечах, которые, разумеется, сейчас скрыты под толстовкой.

Кожистые желтоватые царапины на пояснице, тоже скрытые под толстовкой.

Честно говоря, я немного разочарован. Я рассчитывал, что полиция ухватится за оставленные мной подсказки. Но копы не нашли Джесс, так что мне нужно сделать следующий шаг.

Ее телефон до сих пор у меня в кармане. Я носил его с собой везде, хотя включал всего на пять минут. Детектив Мэтсон наверняка уже затребовал записи звонков Джесс; по ним определят моменты, когда я звонил ей домой, чтобы послушать ее голос на автоответчике, но решат, что это делала она сама.

Он, вероятно, пытался найти ее по GPS; теперь почти все телефоны оснащены этой системой, к которой имеет доступ ФБР: с помощью компьютерной программы они могут запеленговать включенный телефон и определить его местонахождение с точностью до нескольких метров. Впервые это было использовано в работе служб спасения при ответах на звонки по номеру 911. Как только диспетчер снимает трубку, начинается поиск местоположения звонящего на случай, если потребуется выезд пожарных или «скорой».

Я решаю облегчить им задачу. Сажусь рядом с Джесс, чтобы наши плечи соприкасались.

– Лучшего друга, чем ты, у меня никогда не было, – говорю я ей. – Мне очень жаль, что так случилось.

Она, конечно, не отвечает. Не могу сказать, нет ее больше или осталось только тело, а то, что делало Джесс Джесс, куда-то подевалось. Это вызывает воспоминания о моем последнем срыве – о комнате без окон, без дверей, о стране, где никто не разговаривает друг с другом, о фортепиано с одними черными клавишами. Может, потому погребальные песни всегда такие грустные; оказаться по другую сторону от мертвеца – это примерно то же самое, что иметь синдром Аспергера.

Невыносимо просто стоять и смотреть. Ничего мне не хотелось бы больше, чем увидеть, как съехались со всех сторон все полицейские силы, чтобы спасти Джесс. Но это было бы слишком рискованно, а потому я просто сяду на велосипед, вернусь домой и улягусь в свою постель тихо и мирно, пока не поднялись на заре нового дня солнце или моя мама.

Но сперва я включаю ее розовую «Моторолу». Такое чувство, что мне нужно прочесть что-то – благодарственную речь или молитву.

– Позвоните родителям, – наконец говорю я, набираю 911 и кладу телефон на камень рядом с Джесс.

Слышу из крошечного динамика голос женщины-диспетчера.

– Что случилось? – говорит она. – Алло? Вы меня слышите?

Я на половине пути через лес, когда вижу вдалеке, на шоссе 115, мигающие огни, и всю дорогу домой улыбаюсь сам себе.

Дело 4 Что-то рыбное

Стелла Никелл любила тропических рыб. Она мечтала открыть собственный магазин.

Стелла Никелл не любила своего мужа, которого отравила в 1986 году капсулами экседрина, приправленного цианидом, чтобы получить выплату по его полису страхования жизни.