Домашние правила

– Она мертва уже какое-то время. Несколько дней, я думаю, хотя трудно сказать. Морозная погода превратила это место в импровизированный морг. – Он сует руки под мышки. – Сомневаюсь, что ее убили здесь. Царапины на спине, похоже, появились, когда ее волокли по земле уже мертвую. – Немного подумав, он спрашивает: – Твои ребята нашли зуб?

– А что?

– У нее одного не хватает.

Я делаю мысленную заметку: сказать следователям, чтобы поискали.

– Выбит ударом? Или взят в качестве трофея после смерти?

Уэйн качает головой:

– Рич, ты знаешь, я не готов играть в угадайку в четыре часа утра. Позвоню тебе, когда отчет будет готов.

Он уходит, и тьму освещает вспышка фотокамеры криминалиста.

В этот момент мы все похожи на призраков.

Марк Магуайр сглатывает, увидев рюкзак, который вернули из лаборатории.

– Это тот, что подарила ей тетка, – бормочет он.

Парень в шоке. Ему не только сообщили, что его девушка мертва, но через несколько секунд арестовали за ее убийство. Полицейские пришли за ним в его квартиру в семь утра. Сейчас, во время допроса, на нем одежда, в которой он спал: трикотажные штаны и выцветшая футболка с эмблемой Вермонтского университета. Время от времени его пробивает дрожь, в конференц-зале гуляют сквозняки, но это только вызывает у меня воспоминания о синеватой коже Джесс Огилви.

Мне цепь событий представляется такой: Магуайр поссорился с Джесс, ударил ее и непреднамеренно убил, при этом у девушки вылетел зуб. В панике он замел следы и попытался изобразить похищение: разрезанная москитная сетка, перевернутая стойка с дисками, записка в почтовом ящике, рюкзак с одеждой Джесс.

Я вынимаю из рюкзака вещи – в основном большого размера; стройная фигурка Джесс явно в них утонула бы.

– Более сообразительный преступник, который хочет запутать полицию, взял бы одежду, подходящую ей, – рассуждаю я. – Но ты ведь не слишком умен, верно, Марк?

– Я уже говорил вам, что не имею отношения к…

– Ты выбил ей зуб, когда дрался с ней? – спрашиваю я. – Так парни вроде тебя уходят? Избивая своих подружек?

– Я не бил ее…

– Марк, тебе не выкрутиться. У нас есть ее тело, на руках и на шее у нее следы побоев, это ясно как день. Сколько времени нам понадобится, по-твоему, чтобы связать их с тобой?

Он морщится:

– Я вам говорил, мы поссорились, и я схватил ее за руки. Прижал к стене. Я хотел… Я хотел… проучить ее.

– И эта лекция завела тебя слишком далеко, верно?

– Я не убивал ее. Клянусь Богом!

– Зачем ты отнес ее тело в лес?

Парень смотрит на меня:

– Прошу вас. Вы должны мне поверить.

Я встаю и нависаю над ним:

– Ничему я не должен верить из твоих слов, сопляк. Ты уже один раз соврал мне про ссору с ней в выходные, когда выясняется, что вы ругались с ней и во вторник тоже. Отпечаток твоего ботинка найден под окном с разрезанной москитной сеткой, твои отпечатки пальцев – на ее горле, и еще у меня есть тело девушки, которая была приведена в порядок и перевезена. Спроси любого присяжного в этой стране, это все сильно похоже на попытку парня, который убил свою подружку, скрыть преступление.

– Я не резал сетку. Не знаю, кто это сделал. И я не избивал ее. Я разозлился, да, толкнул ее… и ушел.

– Верно. А потом вернулся и убил.

Глаза Магуайра полны слез. Я гадаю, ему действительно жаль Джесс Огилви или он расстроен, что его поймали.

– Нет, – говорит он глухим голосом. – Нет, я любил ее.

– Ты так же плакал, когда убирал ее кровь в ванной? А когда вытирал кровь с ее лица?

– Я хочу увидеть Джесс, – просит Марк. – Позвольте мне посмотреть на нее.

– Надо было думать об этом раньше, – говорю я и отхожу от него.

Пусть пару минут потушится в ощущении собственной вины, прежде чем я вернусь и выжму из него признание. Магуайр утыкается лицом в ладони. И тут я замечаю, что на них нет ни ссадин, ни царапин, ни синяков, которые обязательно появляются, если ударишь кого-нибудь так сильно, что у твоего противника вылетит зуб.

Тэо

К пяти годам я понял, что между мной и Джейкобом есть разница.

Я должен был съедать с тарелки все, что на нее положили, а Джейкоб мог оставлять на ней такие продукты, как горошек и помидоры, потому что ему не нравились ощущения, которые возникают от них во рту.

Какие бы детские песенки я ни любил слушать, пока мы ехали в машине, они всегда уступали место Бобу Марли.

По вечерам я должен был убирать все свои игрушки, но шестифутовой колонне машинок, которые Джейкоб целый день расставлял по полу, дозволялось змеиться по коридору целый месяц, пока ему не надоедало.

Хотя по большей части я оказывался просто лишним. Потому что, как только у Джейкоба наступал очередной кризис, а это случалось постоянно, мама бросала все и бежала к нему. И обычно брошенным оказывался я.