Домашние правила

– Да. Но это сложно, потому что ты знал ее. Так что, если мы собираемся говорить начистоту, тебе придется отказаться от своего права не обсуждать это. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Он кивает и начинает цитировать полицейское предупреждение подозреваемым:

– Я имею право хранить молчание. Все, что я скажу, может быть и будет использовано против меня в суде. Я имею право на присутствие адвоката во время допроса. Если я не могу оплатить услуги адвоката, мне будет назначен защитник…

– Именно, – бормочу я. – Вообще-то, у меня тут есть копия этого уведомления. Если ты поставишь наверху свое имя и подпишешь внизу, я смогу доказать шефу, что ты не просто помнишь этот текст наизусть, но и понимаешь его смысл.

Джейкоб берет у меня ручку и быстро пишет свое имя на подготовленной мной бумаге.

– Теперь мы можем поговорить о деле? – спрашивает он. – Что у вас есть?

– Ну, рюкзак ничего нам не дал.

– Никаких отпечатков?

– Только те, которые мы определили как отпечатки Джесс. Кое-что интересное обнаружилось в доме: москитная сетка разрезана и окно открыто.

– Вы думаете, так преступник попал в дом?

– Нет, потому что дверь была не заперта. Но мы нашли под окном отпечаток ботинка, который совпал с отпечатком обуви парня Джесс.

– Есть одна отличная серия «Борцов с преступностью», там отпечатки следов на улице не проявлялись, пока не пошел снег… – Джейкоб обрывает сам себя и возвращается к теме. – Значит, Марк убивает Джесс и пытается создать видимость, что все было иначе – кто-то вломился в дом, разрезал москитную сетку, опрокинул табуретки и стойку с дисками?

– Что-то вроде этого. – Я смотрю на руки Джейкоба. Как и у Магуайра, на них нет никаких повреждений. – Как по-твоему, трудно распознать, что обстановка на месте преступления должна ввести следователей в заблуждение?

Джейкоб не успевает ответить, как звонит мой мобильник. Я узнаю номер. Это Бэзил – он сопровождал медицинского эксперта в больницу.

– Извини, я на минутку, – говорю я Джейкобу, выхожу в коридор и закрываю за собой дверь, прежде чем ответить на звонок. – Что у тебя?

– Помимо царапин на спине и синяков на горле и плечах, есть еще несколько ушибов в периорбитальной области…

– Выражайся по-английски, Бэзил.

– Глаза енота, – говорит он. – У нее сломан нос и трещина в черепе. Причина смерти – субдуральная гематома.

Я пытаюсь представить, как Джейкоб Хант делает хук справа Джесс Огилви и проламывает ей череп.

– Отлично. Спасибо.

– Это не все, – продолжает Бэзил. – Белье на ней надето задом наперед, но следы сексуального насилия отсутствуют. Ее лицо было чисто вымыто, разводы от крови остались у линии роста волос. И этот выбитый зуб. Мы нашли его.

– Где?

– Завернут в туалетную бумагу и засунут в карман ее спортивных штанов, – сообщает Бэзил. – Кто бы это ни сделал, он не просто избавился от тела Джесс Огилви. Он заботился о ней.

Я вешаю трубку и сразу думаю о Саше: месяц назад у нее выпал зуб, когда она гостила у меня. Мы завернули его в салфетку и положили в конверт с именем Зубной феи. Естественно, мне пришлось позвонить своей бывшей и спросить, сколько я должен выложить в обмен на зуб, который «забрала» фея? Пять долларов. Можете в такое поверить? Значит, за весь мой рот я получил бы сто шестьдесят! Когда Саша уснула и я обменял конверт на хрустящего новенького пятидолларового Линкольна, то держал его в руке и думал: что, черт возьми, мне делать с детским зубом?! Я представил, что у Зубной феи есть множество пустых стеклянных банок, в которые люди кладут морские раковины, только у нее в них хранятся тысячи маленьких молочных клыков. Так как у меня дома такого декора не имеется, я решил просто выбросить проклятый зуб, но в последнюю минуту не смог. Это же детство моей дочери, запечатанное в конверт. Сколько мне выпадет шансов подержать в руках кусочек ее жизни?

Чувствовал ли Джейкоб Хант нечто подобное, когда держал в руке зуб Джесс?

Глубоко вдохнув, я возвращаюсь в свой кабинет. Бой будет без боксерских перчаток.

– Ты когда-нибудь был на вскрытии, Джейкоб?

– Нет.

Я сажусь за стол:

– Первым делом патологоанатом берет здоровенную иглу и втыкает ее в глаз трупа, чтобы вытащить стекловидное тело. Если провести его токсикологический анализ, можно узнать, что было в организме жертвы в момент смерти.

– Какой токсикологический анализ? – спрашивает Джейкоб; нарисованная мной жуткая картина ничуть его не смутила. – На алкоголь? Лекарства? Запрещенные наркотики?

– Затем патологоанатом вскрывает тело, делая разрез в форме буквы «Y», и отделяет кожу. Он распилит ребра, сделает кружок, чтобы его можно было поднять, как крышку с банки, и начнет вынимать изнутри органы, один за другим… взвешивать их… отрезать кусочки для исследования под микроскопом.

– «Однажды пришел переписчик и пытался опросить меня. Я съел его печень с фасолью и хорошим кьянти»[19].

– Потом медэксперт берет пилу, срезает верхушку черепа и вскрывает его с помощью стамески. Залезает внутрь и вынимает мозг. Джейкоб, тебе знаком звук, который раздается, когда мозг извлекают из черепа? – Я изображаю его, как будто ломают сургучную печать.