Домби и сын

Но какъ поживаетъ деревянный мичманъ въ эти измнившіеся дни? Ничего, собственно говоря; онъ все тотъ же храбрый юноша-морякъ съ правою ногою впередъ и съ оптическимъ инструментомъ передъ правымъ глазомъ. Онъ даже повеселлъ и вновь помолодлъ, такъ какъ его недавно покрасили яркой краской, отъ трехугольной шляпы до самыхъ башмаковъ со щегольскими пряжками, и надъ его головой блистаетъ золотая надпись: "Г_и_л_ь_с_ъ и К_y_т_т_л_ь".

Не измнилъ юный мичманъ и характера своихъ коммерческихъ занятій; но поговариваютъ на Птичьемъ Рынк, тамъ, гд засдаетъ извстная леди подъ синимъ зонтикомъ, что м-ръ Гильсъ разбогатлъ, значительно разбогатлъ, и не только на этотъ счетъ не отсталъ отъ времени, но даже опередилъ его, несмотря на валлійскій парикъ, смнившій его сдые волосы. Дло въ томъ, видите ли, м-ръ Гильсъ положилъ когда-то свои деньги въ какой-то торговый домъ, и теперь только оказалось, что капиталъ его быстро пошелъ въ ходъ и быстро возрастаетъ до огромной суммы. Такъ, по крайней мр, увряетъ леди подъ синимъ зонтикомъ. Достоврно то, что м-ръ Гильсъ не думаетъ больше объ отсутствіи покупщиковъ съ кручиной и тоской. Веселый и довольный, съ очками на лбу и съ хронометромъ въ карман, онъ бодро стоитъ y дверей магазина въ своемъ кофейномъ камзол, и рдко туманная мысль набгаетъ на его чело.

Его другъ и товарищъ по торговл, капитанъ Куттль, живетъ и цвтетъ такой коммерческой фантазіей, которая во сто кратъ лучше всякой дйствительности. Капитанъ, несомннно, убжденъ, что юный мичманъ иметъ обширнйшее вліяніе на торговлю и мореходство всей Великобританіи, и ни одинъ корабль не можетъ оставить лондонскую гавань безъ его могучаго содйствія. Его наслажденіе при взгляд на свое собственное имя, которое красуется надъ дверьми магазина, доходитъ до высочайшей степени поэтическаго восторга. На день двадцать разъ перебгаетъ онъ широкую улицу, чтобы полюбоваться на золотыя буквы съ противоположной стороны, и при каждомъ изъ этихъ случаевъ неизмнно повторяетъ:

— Эдуардъ Куттль, другъ ты мой сердечный, если бы матушка твоя вдала да знала, что изъ тебя выйдетъ такой ученый человкъ, быть бы ей отъ радости на седьмомъ неб, право!

Но вотъ м-ръ Тутсъ съ буйной быстротой забирается въ предлы юнаго мичмана, и лицо м-ра Тутса рдетъ и пылаетъ, когда онъ вламывается въ маленькую гостиную.

— Капитанъ Гильсъ и м-ръ Сольсъ!.. охъ, какъ я счастливъ, господа! М-съ Тутсъ сдлала приращеніе къ нашей семь… охъ!

— Это длаетъ ей честь! — восклицаетъ капитанъ.

— Поздравляю васъ, м-ръ Тутсъ! — говоритъ Соль.

— Покорно благодарю, — отвчаетъ м-ръ Тутсъ, — премного вамъ обязанъ. Я зналъ, что вы обрадуетесь донельзя, и прибжалъ къ вамъ самъ. Мы успваемъ, что называется, не по днямъ, а по часамъ. Флоренса, Сусанна и еще маленькій человкъ, гость этакій, вы знаете…

— Человкъ женскаго рода? — спрашиваетъ капитанъ.

— Ну да, капитанъ Гильсъ, и я ужасно радъ. Нтъ въ мір женщины, которая была бы такъ экстраординарна, какъ моя жена. Это я имлъ честь повторять вамъ тысячу разъ. Кто другой, a Сусанна не ударитъ въ грязь лицомъ.

Обращаясь къ м-ру Тутсу, капитанъ восклицаетъ: "Во здравіе, спасеніе, долгоденствіе и благоплодородіе м-съ Тутсъ".

— Очень вамъ благодаренъ, капитанъ Гильсъ, — говоритъ восторженный м-ръ Тутсъ, — моя обязанность вторить благимъ чувствамъ. Если, господа, при настоящихъ обстоятельствахъ, я никого не безпокою, то мн хотлось бы, знаете, закурить трубку.

И краснорчіе полилось потокомъ изъ откровеннаго сердца, когда трубка прикоснулась къ устамъ м-ра Тутса.

— Вотъ что, господа: мн бы не пересчитать безчисленныхъ случаевъ, при которыхъ обнаружился необыкновенный умъ моей жены; но всего удивительне въ ней совершенство, съ какимъ она поняла привязанность къ миссъ Домби. Вы, разумется, знаете, что мои чувства въ отношеніи миссъ Домби никогда не измнялись. Я на этотъ счетъ теперь такой же, какъ и прежде, и всегда. Миссъ Домби, въ моихъ глазахъ, такое же яркое видніе, радужный призракъ, точь-въ-точь какъ еще до знакомства съ лейтенантомъ Вальтеромъ. Когда я и м-съ Тутсъ начали разсуждать объ этой… ну, вы знаете, объ этой нжной страсти… Такъ вотъ, говорю я, когда мы первый разъ распространились объ этихъ предметахъ, я объяснилъ, что меня въ ту пору можно было назвать… ну, вы понимаете, увядшимъ цвткомъ.

Фигуральный оборотъ очень нравится капитану Куттлю, и онъ держится тхъ мыслей, что никакой цвтокъ не увядаетъ такъ скоро, какъ роза. Очень хорошо.