Домби и сын

Потомь м-ръ Фидеръ, къ величайшей радости Павла, объявилъ, что его сестрица, Флоренса Домби, также приглашена на балъ, и такъ какъ въ этотъ же день, то есть семнадцатаго числа, оканчивается ихъ учебный семестръ, то онъ, если ему угодно, можетъ тотчасъ же посл бала ухать съ сестрою домой, на что Павелъ немедленно отвчалъ, что ему это очень угодно. Дале, м-ръ Фидеръ сообщилъ, что докторь и м-съ Блимберъ ждутъ отъ него отвта, который долженъ быть написанъ мельчайшимъ почеркомъ на тонкой бумаг такимь образомъ: "Павелъ Домби, свидтельствуя свое глубочайшее почтеніе ихъ высокородіямъ д-ру Блимберу и м-съ Блимберъ, иметъ честь извстить, что онъ сочтетъ непремннымъ и весьма пріятнымъ долгомъ воспользоваться ихъ обязательнымъ приглашеніемъ, a посему не замедлитъ къ нимъ явиться въ будущую среду, семнадцатаго числа, ровно въ половин восьмого пополудни". Наконецъ, м-ръ Фидеръ далъ совтъ не заикаться объ этихъ распоряженіяхъ ни полсловомъ въ присутствіи д-ра и м-съ Блимберъ, ибо, по правиламъ классическаго воспитанія и высокаго тона, предполагается, что д-ръ Блимберъ, съ одной стороны, a молодые джентльмены, съ другой, не имютъ ни малйшаго понятія о предстоящемъ торжеств.

Поблагодаривъ м-ра Фидера за вс эти совты, онъ спряталъ пригласительный билетъ въ карманъ и услся по обыкновенію на стул подл м-ра Тутса; но голова его, уже давно слабая и тяжелая, такъ разболлась въ этотъ вечеръ, что онъ принужденъ былъ подпереть ее руками и черезъ нсколько минутъ вдругъ, какъ снопъ, повалился на колни м-ра Тутса.

Казалось, онъ былъ не глухъ, однако-жъ, немного погодя, Павелъ почувствовалъ, что м-ръ Фидеръ кричитъ ему на ухо и слегка треплетъ по плечу, чтобы пробудить его вниманіе. Онъ поднялъ голову въ совершенномъ испуг и, къ величайшему изумленію, увидлъ, что въ комнату вошелъ д-ръ Блимберъ, что окно было отворено, что лобъ y него вспрыснуть холодной водой. Какъ все это случилось и зачмъ все это случилось, онъ никакъ не могъ понятъ.

— Очнулся, очнулся! Ну, слава Богу. Теперь ничего, — сказалъ дръ Блимберъ. — Какъ ты себя чувствуешь, мой маленькій другъ?

— Очень хорошо, покорно благодарю, — сказалъ Павелъ.

Но ему показалось, что комната и вс предметы въ ней пришли въ какое-то странное положеніе. Полъ шатался, стны кружились и прыгали, a м-ръ Тутсъ раздулся до таксй степени, что голова его, очевидно, стала походить на бочку, и когда онъ взялъ своего любимца на руки, чтобы снести наверхъ, Павелъ пришелъ въ неописанное изумленіе, увидвъ очень ясно, что м-ръ Тутсъ карабкался съ нимъ прямо въ трубу.

Но вмсто трубы, м-ръ Тутсъ благополучно снесъ его въ спальню, чего прежде не длалъ никогда, и Павлу показалась очень удивительною такая необыкновенная учтивость. Онъ поблагодарилъ. Но м-ръ Тутсъ сказалъ, что этимъ еще не ограничатся его ласки, и Павелъ увидлъ, что дйствительно не ограничились: онъ раздлъ его, разулъ и уложилъ нжнйшимъ образомъ въ постель, слъ подл кровати и началъ ухмыляться очень любезно, между тмъ какъ м-ръ Фидеръ, расположившись насупротивъ м-ра Тутса, презабавно взъерошивалъ щетину на своей голов, улыбался и, наконецъ, въ припадк необыкновеннаго восторга, выскочилъ на самую середину комнаты и принялся выдлывать преуморительные жесты, длая видъ, что боксируетъ. Все это ужасно озадачило Павла и, не зная, плакать ему или смяться, онъ заплакалъ и засмялся вмст.

Но вдруъ м-ръ Тутсъ растаялъ, a м-ръ Фидеръ какимъ-то чудомъ иревратился въ м-съ Пипчинъ. Павелъ уже не спрашивалъ, какъ это случилось, и не обнаружилъ ни малйшихъ признаковъ изумленія.

— М-съ Пипчинъ, — сказалъ онъ, — пожалуйста, не сказывайте Флоренс.

— Чего не сказывать, мой милый? — проговорила м-съ Пипчинъ, обходя вокругъ постели и усаживаясь на стулъ.

— Обо мн не сказывайте.

— Нтъ, нтъ. Будь спокоенъ.

— A какъ вы думаете, м-съ Пипчинъ: что я стану длать, когда вырасту? — спросилъ Павелъ, поворачивая голову на подушк и подпирая руками подбородокъ.

М-съ Пипчинъ никакъ не могла угадать.

— A вотъ что, — сказалъ Павелъ. — Я положу свои деньги въ банкъ, брошу всякую торговлю, уду съ сестрицей въ деревню, разведу прекрасный садъ и стану гулять съ нею всю свою жизнь.

— Неужто? — вскричала м-съ Пипчинъ.

— Непремнно, — сказалъ Павелъ. — Вотъ только что… когда я…

Онъ остановился и съ минуту не говорилъ ни слова. Срый глазъ м-съ Пипчинъ скользилъ по его лицу.

— Е_с_л_и только я вырасту, — сказалъ онъ оканчивая фразу.