Домик под скалой

– Я ношу ребенка другого мужчины.

На мгновение за столом повисло неловкое молчание.

– Дело не в кровном родстве, – тихо сказала Пэт. – Например, я считаю вас членом нашей семьи, Анна. Нашей с Фрэнком. И я вряд ли ошибусь, если скажу, что вы стали членом семьи Роберта Маккензи.

Когда Анна вышла из «Приюта ткача», дождь с такой силой хлестнул ее по лицу, что на глазах выступили слезы. Огонь в печи «Счастья рыбачки» еще не погас, и в доме было тепло и уютно. Толстые стены приглушали звуки бушевавшей снаружи стихии. Но шторм никуда не делся – он яростно бросался на дом Анны, ни на секунду не давая забыть о себе. И хотя из «Счастья рыбачки» весь остальной мир казался далеким, Анна знала, что он поджидает ее снаружи, подкрадывается, пытается прорваться к ней.

Она растянулась на диване и взяла телефон, чтобы позвонить Кэти, но не услышала гудка. Через несколько секунд погасла лампа. Анна выглянула из двери и увидела непроглядную тьму. Во всей деревне отключилось электричество.

Часа в три ночи она проснулась от громкого низкого гула, даже не звука, а скорее вибрации. Анна села в постели и потянулась к выключателю, но свет все еще не горел. Потом завернулась в одеяло – завывание ветра стало таким привычным, что она его почти не слышала, – и спустилась вниз. Она приоткрыла дверь дома, но странный звук уже стих или, по крайней мере, ослаб до такой степени, что его полностью заглушал рев бури. Ни огонька, ни признаков жизни ни в одном из домов. Гадая, не приснилось ли ей все это, Анна вернулась в постель.

На следующее утро к ней постучал Фрэнк; его лицо под мокрыми волосами побледнело. Солнце как будто вовсе не взошло, и темные, словно кровоподтеки, тучи нависали над деревней. Дождь по-прежнему лил как из ведра.

– Фрэнк? Что с вами? – спросила Анна, встревоженная его мрачным видом. – Что-то случилось?

– Скала. Дело плохо. Такого сильного оползня у нас еще не бывало.

– О нет. Гостевой дом?

– Думаю, снесло крышу, а может, и всю заднюю стену. Честно говоря, мне кажется, его уже не спасти.

Анна сдернула с крючка куртку.

– Вам нужна помощь?

– Нет, дорогая. Незачем беспокоиться о том старом доме. Похоже, всем нам пора уезжать. Пэт собирает сумку. Вы тоже займитесь. Когда приедет Старый Робби, будьте готовы поехать с ним.

– Что? – Анна никак не могла оправиться от шока. – Но «Приюту ткача» ведь ничего не грозит? Дому Дэвида, остальным?

Лицо Фрэнка посерело от переживаний и усталости.

– Не хочется быть пессимистом, но приближается очередной шторм, а без электричества мы даже не сможем позвать на помощь. Если сойдет еще один оползень – и не дай бог он будет хуже сегодняшнего, – тут станет по-настоящему опасно.

– А как Дуглас Маккин? С ним все в порядке?

– Я не смог его разбудить. Вернулся за монтировкой и Дэвидом – он поможет мне выбить дверь, если никто не отзовется. Но сначала я хотел предупредить вас. Опасно здесь оставаться.

Анна кивнула:

– Я соберу вещи.

– Вот и умница. – Фрэнк взялся за щеколду. – Я к вам еще загляну – или идите к Пэт, когда соберетесь.

Он снова вышел под дождь, а Анна остановилась на пороге.

– Как вы? – спросила она. – Давайте я сама схожу с Дэвидом.

Фрэнк расправил плечи навстречу дождю и улыбнулся:

– Как огурчик. Не слушайте всего, что говорит Пэт. Она паникерша. Будь ее воля, шагу бы мне не дала ступить.

Анна покачала головой.

– Просто она вас любит. – Ей приходилось перекрикивать дождь и ветер.

Фрэнк снова улыбнулся и крикнул ей в ответ:

– Идите в тепло. Собирайте вещи!

Анна захлопнула дверь и вернулась в гостиную. Потом окинула взглядом дом. Она жила тут всего полгода, но мысль о том, что нужно уехать, причем вот так, когда по возвращении можно уже и не найти «Счастья рыбачки», казалась ей худшим из предательств. Брен бы ни за что не покинула свой дом, Анна это точно знала. Она осталась бы даже в самый сильный шторм. Под защитой четырех стен старого дома она чувствовала себя в безопасности.

– Мне очень жаль, – прошептала Анна, размышляя, есть ли еще в доме что-нибудь от Брен, хранят ли эти каменные стены воспоминания о прежней хозяйке. – Я не хочу уезжать. Совсем.

Будь она одна, Анна осталась бы и переждала шторм. Наверное, она верила, что дом выдержит любой натиск стихии, как верила Брен в 1953 году, когда казалось, что наступил конец света. Но жизнь Анны больше не принадлежала ей. Она должна думать о ребенке.

– Я вернусь, – пообещала Анна. – Когда станет безопасно. Как только смогу.

Она поднялась на второй этаж и быстро собрала дорожную сумку. Кроме одежды взяла с собой бесценную семейную фотографию и три тетради – Брен, бабушкину и ту, в которой записывала свои рецепты. Затем вышла в коридор, надела куртку и нащупала в кармане фонарик. Открывая дверь, она снова услышала тот мощный рев, словно столкнулись горы. Анна вглядывалась в скалу за домами, но ничего не могла разглядеть. Ветер крепчал с каждой секундой – такого она еще никогда не видела. Дождь ослеплял – резкие холодные струи налетали из темноты, почти неотличимой от ночи.