Доминант

Соски набухли, стали болезненно чувствительными. Когда они касаются его кожи, я вздрагиваю и не могу сдержать слабый стон. Он обхватывает один из них губами, играет с ним, перекатывая языком, а потом прикусывает, заставляя меня закричать от острого, болезненного наслаждения. Настолько сильного, что на мгновение мир перед глазами просто меркнет.

Я чувствую, как на глазах наворачиваются слезы. Слезы удовольствия, волнами прокатывающегося по телу. Счастья – оттого что Адам сейчас со мной. Боли – завтра мы расстанемся навсегда. И отчаяния – оттого что я не могу предотвратить это расставание. Еще ни разу в жизни я не чувствовала себя такой беспомощной. Еще никого не боялась потерять так сильно.

Кажется, все тело становится одним сплошным нервом. Напряженным до звона, чувствительным до боли. Туго натянутой струной, по которой скользят его пальцы. Грубые, жесткие и такие желанные. Я не знаю, как буду обходиться без этой грубости, и не хочу думать об этом. Не хочу потерять ни мига из сегодняшней ночи. Просто забываю обо всем. Нет прошлого и будущего. Есть только это мгновение. Только я и он.

Его руки скользят вниз, приподнимают бедра, заставляют раскрыться ему навстречу. Я подчиняюсь – на этот раз с радостью. Сама выгибаюсь ему навстречу. Он врывается жестко и глубоко, снова заставляя меня вскрикнуть. Адам на мгновение замирает, пристально глядя мне в лицо. Выходит почти полностью – и пронзает меня снова. Яростно, глубоко… Отчаянно. Словно тоже не хочет расставаться и стремится выплеснуть всю боль, всю страсть в эту последнюю ночь.

Его лицо перед моими глазами расплывается, становится нечетким. Только тогда я понимаю, что слезы, которые я сдерживала все это время, все-таки вырвались наружу. Но рыдания переходят в стон. Мир тает в ослепительной вспышке безумного оргазма.

Адам не останавливается, и я чувствую, что снова завожусь, что мне мало одного раза, мало его… Я хочу больше, хочу, чтобы он не останавливался, был жестче, грубее… Но могу попросить его об этом только стоном.

Мне достается новый поцелуй, грубый и властный. Губы моментально начинают гореть. Я просто чувствую, как они опухают. Но мне приятно и это. Приятна его сила и та власть, что он имеет над моим телом. Тот восторг, который он этому телу дает. Если бы моя душа была так же послушна и отзывчива…

Пока тело сотрясают судороги экстаза, душу сжимают тиски боли. Она просто рвется на части. Я тянусь к Каррингтону – и в то же время ненавижу его за то, что он сделал и делает со мной. Я запуталась, не понимаю ни его, ни себя. С нетерпением жду утра – и молюсь, чтобы оно никогда не наступило. Скучаю по прошлой жизни и просто не понимаю, что я буду делать в ней без него. И это еще одна причина для ненависти к Адаму. Это он перевернул мою жизнь. Он сделал пресным и скучным все, что мне в ней нравилось.

Эмоции просто зашкаливают. Я купаюсь в океане чистого наслаждения и горю на медленном огне адской пытки. Стоны страсти смешиваются с рыданиями, переходят в крики. Уже непонятно, чего в них больше – страсти или боли. Отвращение к нему и к себе становится настолько сильным, что я хочу оттолкнуть его, бежать подальше, куда глаза глядят. Но вместо этого впиваюсь ногтями в его спину, прижимаясь еще сильней. Заставляя его низко и глубоко зарычать.

Его губы сжаты так, что рот превратился в узкую линию. Словно он прилагает нечеловеческие усилия, чтобы сдержаться… Но и его силы не безграничны. Он стонет, темп, с которым его член пронзает меня, становится просто бешеным.

– Эйвери…

Его стон – как песчинка, упавшая на весы, что прежде находились в хрупком равновесии. Теперь равновесие нарушено. Тугая пружина возбуждения, сжимавшаяся внутри меня все сильней, распрямилась. Волна экстаза обрушилась, погребая меня под собой.

Я снова парю в невесомости оргазма, опустошенная и свободная. Не думаю о том, насколько неправильны мои чувства к Адаму. Не думаю вообще ни о чем. Слышу его низкий стон где-то на самой периферии сознания и с трудом прихожу в себя. Возвращаюсь обратно в тело, содрогающееся в сладких судорогах в его объятиях.

Его кожа блестит от пота. Мускусный, острый запах, кажется, пропитал всю комнату. Пропитал и меня. Это хорошо… Пусть он станет напоминанием о нем… Пусть он… Слезы снова водопадом льются из моих глаз. Адам молчит. Зарывается лицом ко мне в волосы. Прижимает к себе крепко-крепко, так, что я на мгновение верю, что он никуда меня не отпустит. Но потом…

– Спи, Эйвери. Утром я сам отвезу тебя домой.

Я закрываю глаза, чувствуя, что из-под ног выбили последнюю опору. Значит, эта ночь действительно была последней. Значит, мы все-таки расстаемся с ним. Навсегда. Слезы стихают сами собой, и на смену им приходит оцепенение. Глубокая, беспросветная тоска по чему-то, что я пока не могу описать словами.

Не могу, потому что боюсь поверить в это. Осознать, что я влюбилась в моего мучителя. В Адама Каррингтона.

Глава 18. Эйвери Эванс

Через пару дней после возвращения домой я решила появиться в редакции. А что, собственно, мне оставалось делать?