Доминик

Ее круглые и тяжелые груди выдавались вперед. София всегда думала, что они слишком большие и пышные, чтобы быть сексуальными, но очевидно, Доминик так не думал. Он приподнял одну грудь, с благоговением накрыв ее ладонью. Грубый большой палец приласкал кожу возле соска, приближаясь к напряженной вершинке. София прерывисто втянула воздух от удивления, когда он другой рукой легонько коснулся ее груди сбоку. Он просто снова и снова проводил кончиками ногтей, пока девушка не заерзала на его коленях, до невозможности нуждаясь и желая большего.

- Мои груди не настолько чувствительны, - удивленно произнесла она, и Доминик дьявольски сексуально улыбнулся.

- Думаю, ты ошибаешься на этот счет, - сказал он. - Думаю, ты просто никогда не уделяла время, чтобы выяснить это.

Она не могла не согласиться. После катастрофы, произошедшей, когда она в последний раз попыталась сделать нечто подобное, прошло слишком мало времени, чтобы хоть что-нибудь казалось настолько приятным как то, что делал Доминик. София закрыла глаза и позволила его прикосновениям воспламенять себя.

Единственное подходящее слово, которое приходило ей на ум - боготворение. Он боготворил ее плечи, ее груди, ее живот, и он возвращал ее к жизни таким образом, какого она никогда раньше не испытывала. Казалось, будто стены древнего, надежно защищаемого места рухнули, и она с готовностью принимала все перемены.

- О боги на небесах, ты такая красивая, милая, - прошептал он.

Он прижался губами к ее ключице, проводя по коже кончиком своего изобретательного языка. К тому времени, когда его губы добрались до коричневого соска, София уже извивалась, прижимаясь к его бедрам. Она покачнулась на нем, и когда Доминик застонал, она сделала это снова.

- Ты хочешь меня? - услышала она свой шепот. - Ты меня хочешь, Доминик?

- Как ты можешь такое спрашивать? - спросил он с полусмешком, нежно сжимая ее грудь и заставляя Софию вздохнуть.

- Позволь мне...

Она с удивлением ощутила, что он ее поднимает, и на мгновение подумала - он вспомнил, что она слишком маленькая, слишком простая, слишком глупая. Однако момент миновал, и ее развернули и вновь усадили на колени. В этот раз ее ноги свесились по обе стороны его коленей, а спина прижалась к его груди. Она покраснела, когда он задрал юбку выше по ее бедрам и подцепил пальцами край ее поношенных хлопковых трусиков.

- Насколько ты к ним привязана? - спросил Доминик, и София покачала головой.

- Нисколько.

И это было единственным предупреждением, которое она получила перед тем, как он схватил в кулак ткань и содрал трусики с ее бедер. Трение ткани о бедра на мгновение причинило боль, но потом ее трусики превратились в лохмотья, а ее плоть оказалась раскрытой и обнаженной.

- О боже, - прошептала она, и Доминик помедлил.

- Хорошо? - спросил он, и София быстро закивала.

- О да, пожалуйста...

Его умелые пальцы пригладили темные курчавые волосы меж ее бедер, скользя по губам, пока София не увлажнилась и начала извиваться от удовольствия. Лишь тогда он слегка раскрыл ее, обнажая чувствительный клитор.

- О, прошу... пожалуйста, больше, - прохныкала она.

Попкой она чувствовала, насколько он тверд, и нарочно потерлась о него бедрами. И хоть Доминик зарычал ей в ухо, он ни капли не ускорил своих движений.

- Я дам тебе все, что ты захочешь, дорогая. Просто будь терпелива.

Он кружил пальцами вокруг ее клитора, сначала невесомо, потом с большим давлением. Удовольствие возрастало и накатывало на нее волнами, заставляя ее бедра дрожать, ее тело напряглось, вжимаясь в него.

- Мне... мне понадобится время, - пробормотала София, сопротивляясь желанию спрятать лицо, и ощутила, как Доминик фыркнул.

- Ты думаешь, мне есть дело до того, сколько времени ты проведешь в таком положении? - спросил он. - Если хочешь, можешь оставаться так хоть всю ночь.

Мысль о том, что удовольствие может растянуться на часы, вызвало у нее прилив острого желания, и она толкнулась бедрами навстречу его пальцам.

- Не торопись, - сказал он. - Ты же знаешь, я не остановлюсь, пока ты не скажешь.

Движения его пальцев ускорились и слегка усилились, но потом выровнялись. В ответ София поддалась глубокому первобытному ритму. Дрожь, пробегавшая по ее бедрам, затопила все тело. Она дрожала и дрожала, и было в этом нечто неизбежное. Она не могла остановить ощущения, завладевавшие ее телом. Она не могла не поддаться им. Это было выше ее сил, и мысль об этом одновременно пугала и электризовала. Она стонала, прижимаясь к твердому телу Доминика и толкалась бедрами навстречу его пальцам, доводящим ее до исступления.