Домой!

Кажется, я все-таки переигрываю и неприятно взволнован. «Добрый день, мсье, не могли бы вы мне помочь? (Двое молодых полицейских за стойкой дежурного с изумлением пялятся на меня). У меня украдены документы! Я зашел в табачную лавку купить табака! Положил на стойку ma petite poche, toute noire, petite comme ça (от волнения я забываю слово бумажник и говорю карман, мой маленький карман, черный такой). В этом моем маленьком кармане был паспорт и немного денег. Я отвернулся на несколько минут, посмотреть журнал на стойке, поворачиваюсь – а маленького кармана–то и нет. Украден!» Полицейские продолжают недоуменно смотреть на меня, явно не зная, что делать, и я объясняю, что мне нужна справка, обычная, неважная такая бумажка, с печатью, об утере паспорта, и она, несомненно, поможет мне выбраться из того чудовищного положения, в котором я очутился. Из соседнего помещения выходит пузатый седой ветеран с хмурым недобрым лицом, знаток человеческих душ, прибывших из подозрительных стран. «Какие документы? Паспорт? Где это произошло? Когда? Почему не сразу явились?» Я, пытаясь изобразить убедительность, бормочу. «Ваши имя, фамилия, дата рождения, мсье?» Записываю на листочке, и он поднимается куда-то по лестнице.

Обреченно сажусь на стул у стены и думаю: «Ну вот». Но надолго этой мысли не хватает, и я беру со столика журнал («А может и ничего, сейчас отпечатает там наверху справочку, возьму я ее, да и пойду себе. Может, еще в Medecins du Monde успею, зубы залечить на халяву»). Журнал называется «Equipe» («Команда»), спорт, регби, крепкие парни, автохром и дезодорант «Sportif». Ну да, конечно, полиция, мускулы... Разглядывание развешанных по стенам полицейских плакатиков тоже не очень помогает скрасить уныние ожидания в неприятном месте, так что когда, в конце концов, торжествующий комиссар Мегрэ спускается вниз по лестнице с двумя крепкими парнями из «Equipe» за спиной («Ну, все понятно…») я уже рад определенности.

«Мсье Шараэв Микаиль? По какой визе вы прибыли во Францию? Туристической?», говорит один из спортсменов, невысокий блондин в очках и с выпяченными губами.

«Да»

«И когда вы въехали во Францию?»

«Ну… эээ.. 28 апреля 2001 года!», ну так, для очистки совести, надо же быть достойным спортивного стиля!

«В наших данных нет никакого следа получения вами этой визы! Вы въехали во Францию в марте 1998 года, в 1999 году запросили политического убежища, в июне 2000 года вам было отказано и вы получили предписание в течение месяца покинуть территорию Франции, которому не подчинились!»

«Ну да», говорю я, и губы сами раздвигаются в дурацкой ухмылке.

Полицейские переглядываются, наверное я их разочаровал. Двое молодых дежурных с любопытством смотрят на меня. Ух ты, задержание!

«Понимаете, я хочу вернуться в Россию. Если вы дадите мне эту справку, в воскресенье вечером я уеду на машине моего друга»

«Ничего-ничего, мы вам все и так организуем»

Поднявшись наверх, я узнаю про свои права, отказываюсь от адвоката, дальше неинтересно:  бесчисленные полицейские протоколы: «Прибыл в отделение полиции… показания показались сомнительными…». Иногда я подхожу к не зарешеченному еще окну, смотрю на такую обычную нантскую улочку, и впервые пробую взгляд изнутри на почему-то недоступное снаружи. Допрашивающий меня очкарик оказывается не злоблив, вначале он профессионально вежлив, но через некоторое время, кажется, проникается ко мне симпатией. «Первая ночь будет не особо приятной, потому что мы вынуждены поместить вас в городской КПЗ (garde a vue), к сожалению, таков порядок, зато потом мы отправим вас в специальное место, где у вас будет отдельная комната, душ, кухня, телевизор, и вы сможете спокойно отдыхать до отправки», объясняет он с искренним участием. Довольно добродушный, все-таки, народ, эти французы. За два года я не видел тут ни одной драки (но чувствовал иногда пренебрежение, скрытое за вежливыми словами и оттого более отвратительное), ругаясь, они громко кричат свои безобидные проклятия (и это немножко смешно), и только арабский приблатненный говор плюется ожесточением. Грациозные сухонькие старушки. Неторопливо беседующие люди за столиками сонных деревенских кафе. Мшистые каменные изгороди, осыпающиеся, потемневшие от времени стены домов. Стройные ряды виноградников Юга и светло-зеленые ошметки коры на пятнистых стволах придорожных платанов. Милая моя Франция - ах, расчувствовался.