Домой не по пути

– Что за детский сад, птенчик? – Уилл вновь надвигается на меня.

– Даже не приближайся. Я уже сказала, мне ничего от тебя не нужно.

– Ну значит, я не услышал.

– Всё ты услышал!

– Да, услышал, что ты собираешься руки под холодной водой держать.

Внезапно взгляд Уильяма вспыхивает ярким фейерверком, и я тут же понимаю, что обернется это холодной войной. Он быстро подходит к крану, а я со смехом отскакиваю в сторону, но не успеваю и пару шагов сделать, как оказываюсь наполовину мокрой.

Я визжу, а он сильнее зажимает пальцами поток воды, и капли летят мне в глаза, на одежду и волосы. Я закрываю лицо ладонями, а Уилл смеется, направляя водяные струи в мою сторону. В конце концов я срываюсь с места и несусь на него, намереваясь окунуть его чудесные светлые волосы в мойку. Но потом до меня доходит, что нагнуть его будет совсем непросто, и я подскакиваю к соседнему крану. Включаю холодную воду, набираю ее в ладони и плещу ему в лицо. Меня трясет от смеха, и я улыбаюсь так широко, что щеки сводит.

– Кажется, ты зря обмазывался этой дрянью, котик, – смеюсь я, наблюдая за тем, как Уилл свободной рукой протирает мокрое лицо. Вода попадает мне в нос, и от неожиданности я отшатываюсь. Черт! Я отвлекаюсь всего на пару секунд, а Уильям тут же оказывается рядом и обхватывает меня руками за талию.

– Кое-кто хотел подержать синяки под холодной водой, верно? А где у нас еще синяки, не только ведь на руках, я прав, птенчик?

– О боже, Уилл, прекрати, прекрати! – Я хохочу и не прекращаю смеяться, когда он начинает плескать холодную воду мне в лицо. Пытаюсь вырваться, но он так крепко обнимает меня, что любые попытки бесполезны.

Не знаю, когда до меня доходит, что я всем телом прижимаюсь к Уильяму. Но когда я это осознаю, щеки заливает пунцовой краской. Я уже не смеюсь, порывисто дышу, замираю, и Уилл застывает. Я думаю, он тоже лишь сейчас понял, что прижимает меня к себе так крепко, что я спиной ощущаю рельеф его торса, и мы оба буквально перестаем дышать. Я не могу пошевелиться и могу думать только о том, что горячие ладони парня сжимают мои плечи, затем медленно спускаются вниз по рукам, талии и останавливаются где-то на бедрах.

Его тяжелое дыхание обжигает мне шею, грудь сдавливает неизвестное чувство, и я поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом в отражении.

Уилл в зеркало не смотрит. Он смотрит на меня. Его взгляд смело путешествует по моим плечам, прилипшим к скулам волосам. Его щека касается моей, и мои колени подкашиваются по неизвестной рассудку причине.

В этот момент Уилл все-таки выпрямляется, и наши взгляды встречаются в отражении. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Растерянность. Какая-то глупая неловкость и смущение. Сердце делает кульбит, а Уилл смотрит так пристально, что меня обдает жаром, словно меня окатили кипятком.

– Что вы натворили? – раздается громкий возглас, и я отскакиваю от парня. Мы оборачиваемся и видим разъяренную уборщицу. Она, словно дикая фурия, проносится мимо, подбегает к забрызганному зеркалу и сокрушенно качает головой. Вид у нее такой, словно мы не водой туалет забрызгали, а чем-то похуже. – Чем вы тут занимались? Что делали? Малолетние извращенцы!

Я не могу сдержать смех. Уилл тоже взрывается хохотом, однако потом виновато опускает голову:

– Мы согрешили.

– Осквернили сей храм, – подыгрываю я. – Он опасный искуситель. Перед ним очень трудно устоять, поймите. Я хотела, но не смогла. Даже сейчас…

– Иди ко мне…

– Вот, видите, я… я просто не могу. – Я хватаю Уилла за майку и резко дергаю на себя. – Спасите, у меня не получается сопротивляться, нет…

– Ближе, – требует он, сцепив руки за моей спиной, – еще ближе.

– Не выходит, прошу вас, о боже, что же это такое…

Уильям откидывает назад мою голову, проходится пальцами по шее, а глаза уборщицы становятся размером с озера в Висконсине. Парень прижимается ко мне всем телом, а я женщина взмахивает тряпкой, будто саблей.

– Бесстыдники! – верещит она. – Вон, пошли вон!

Я сгибаюсь от смеха, а Уилл сводит брови:

– Будет вам! Где еще вы посмотрите, как люди целуются.

– Убирайтесь!

Я хватаю парня за руку и тяну за собой.

– И не мечтай, птенчик! – Мы бежим по коридору, соприкасаясь локтями. – Никаких поцелуев у нас с тобой не будет.

– Это так, к слову пришлось.

Я прищуриваюсь, но ничего больше не говорю, потому что неожиданно вспоминаю наше отражение в зеркале. Сердце екает, делает несколько десятков кульбитов, и я стискиваю зубы. Что же это? Нужно взять себя в руки.

Мы прибегаем к столику полностью мокрые, и взгляды у ребят делаются такие, что мне тут же становится неловко. Тэмзи едва не роняет челюсть на стол, Джесси улыбается, ну он постоянно улыбается, а Кори хмурится.

– Вы трубы прочищали? – Он настороженно поглядывает на нас. – Или, может, тут, у Эда, есть душевые?