Домой не по пути

Мы заезжаем в небольшую забегаловку с идиотским названием «Еда у Эда». Здесь немного людей. Столики широкие, окруженные кожаными старыми диванами. Они вдоль и поперек покрыты тоненькими трещинами, будто шрамами. Мы занимаем место возле окна, заказываем еду. Тэмми кладет голову на стол, Джесси кладет голову на Тэмми. Я же сижу рядом с ними и пялюсь на Уильяма и Кори, которые похожи на двух восставших из ада неудачников, позабывших о том, что иногда стоит мыться и стирать вещи.

– У нас неплохая группа образовалась, – говорит Джесси и улыбается. – Мы можем гастролировать и зарабатывать деньги.

– Мы отстойно выступили, – бурчит в стол Тэмми. Мне интересно, она когда-нибудь воздерживается от пессимистичных комментариев?

– Нормально выступили. Нам только название придумать надо.

– Ну давай, – соглашается Уилл, подперев подбородок ладонями, – какие варианты?

– Я ведь поэт, а не рекламщик.

– А поэты разве не креативные?

– Они, скорее, пассивно-несчастные. Изливают душу в отчаянии.

– «Ветер перемен», – неожиданно провозглашает Кори и зарабатывает сразу четыре косых взгляда. Да-да, даже Тэмми приподнимает голову и фыркает:

– Ты еще скучнее, чем я думала.

– Что? – смущается он. – Нормальное название. – Он нервно мнет салфетку, уголки его губ дрожат. – Вполне сносное. Рассчитанное на…

– …старперов, – заканчивает зеленоволосая девушка. – Да уж, «Ветер перемен». Ну ты и сказал, котик.

– «Переменный ветер», – хихикает Джесси.

– Прогноз погоды какой-то, – улыбается Уилл. – Группа «Метеорологи», встречайте!

– «Синоптики»!

– «Плотники»!

– «Охотники»!

– «Подлокотники»!

– Думаю, я выражу общее мнение, когда попрошу вас заткнуться, – говорит Тэмзи и улыбается. – Такими темпами наша группа будет называться «Идиотики».

– Тэмми, – широко улыбается Уилл и касается пальцами ее руки, – ты тоже в теме!

– Я в реме.

Я вдруг прыскаю со смеху, а ребята задумчиво морщат лбы. Ох, с кем я сижу рядом. Неужели они не поняли шутку? Внезапно Тэмзи Пол на несколько ступеней поднимается в моем списке стерв-самоубийц. А так как знаю я таких девушек мало, точнее, совсем не знаю никого, она автоматически занимает первое место.

Нам приносят картошку, бекон и огромные чашки с чаем. Они настолько огромные, что я не могу ее обхватить. Пахнет острой приправой. Мы не ели нормально уже несколько дней, и мне хочется проглотить все, что находится на столе. Минут пять мы молчим, изредка перекидываясь взглядами, но это к лучшему, иначе кто-то бы да поперхнулся. Я обжигаю себе язык, когда запиваю картошку, но мне все равно. Чувствую себя сорвавшейся с цепи голодной собакой.

– Приедем в Сиракьюс и снимем себе нормальное жилье, – внезапно говорит Уилл и кивает сам себе, перемешивая сахар. Вид у него какой-то задумчивый. – Мы ведь с вами денег подзаработали. Можем позволить себе ночь в нормальном отеле.

– А не потерпеть ли до Нью-Йорка? – спрашивает Кори.

– Нью-Йорк? – удивляюсь я, округлив глаза. – Мы поедем в Нью-Йорк? Вот это да.

– Да, птенчик. Кажется, еще чуть-чуть, и тебе не о чем будет мечтать.

Я собираюсь ответить, но у Кори звонит телефон. Он виновато кривится и достает жирными пальцами сотовый.

– Предки проверяют, жив ли ты, – зло усмехается Уилл и отворачивается к окну. Я и хотела бы не обращать на него внимания, но у меня ни черта не получается. Я вижу, как он стискивает зубы, и понимаю: здесь что-то не так. Я чувствую это. Внезапно мне кажется, что Уильям Гудмен – такой же человек, как и все остальные. Что он ранимый и живой. Если ударить его, кровь польется. Он только с виду железный, а внутри, как и мы, уязвимый. Я разглядываю его до тех пор, пока Кори неожиданно не толкает меня в бок.

– Что такое?

– Вернись с небес на землю.

– В смысле?

– Это тебя.

– Меня? – Я удивленно смотрю на него, а друг виновато кивает.

Прежде чем ответить, выхожу из-за стола. Иду вдоль стойки, пыльных окон и тихо постукиваю зубами, будто бы от холода. Морозит меня от предвкушения разговора, которого не получится избежать.

Я откашливаюсь и прикладываю телефон к уху.

– Да?

– Реган, – выдыхает мама, и сердце у меня туго сжимается.

Я ощущаю вину, свалившуюся на мои плечи тяжеленным грузом, и замираю, прилипнув к полу. Внутри всё переворачивается. Мне так паршиво, что в глазах рябит и темнеет. Я зажмуриваюсь и прислоняюсь спиной к стене, словно она сможет меня удержать. Нет, не сможет.

Едва мама начинает говорить, я скатываюсь по ней вниз и оседаю на полу, положив голову на дрожащие колени.

– Ты где, Реган? Куда ты пропала, Реган?

– Мам, всё в порядке.

– Ты должна вернуться.

– Считаешь?

– Конечно! Реган, послушай, я всё понимаю, но здесь твой дом.

– Это вряд ли.

– Я ведь жду тебя, ты – единственное, что у меня есть, Реган. Ты слушаешь? Кроме тебя у меня только скрипящий по швам брак и разваливающийся коттедж. Возвращайся, милая, прошу тебя, я поговорю с отцом. Я скажу ему, чтобы…

– Прекрати!

– Нет, я скажу, я обещаю!

– Ему наплевать. Я не хочу возвращаться. И ты уходи. Слышишь?