Домой приведет тебя дьявол

Я посмотрел на него. Мне было нечего ему сказать. Я дважды нажал кнопочку на брелоке, открыл пассажирскую дверь и залез в бардачок. Несколько бумаг, желтая обертка от конфеты и конверт, а под ними – черный увесистый пистолет. Я схватил его и побежал назад, к тому месту, где нас ждал Хуанка. Включился какой-то странный инстинкт, и я навел пистолет на двух чуваков, чьи глаза грозили выскочить из орбит.

– А теперь слушай меня, ублюдок херов. Мой человек присмотрит за двумя этими cabrones, чтобы они не надумали никуда сбежать, ты меня понимаешь? А мы с тобой… мы с тобой маленько поговорим.

– Зачем ты…

Крис попытался что-то спросить, но правая нога Хуанки снова взлетела. Правый ботинок встретился с лицом. Громила откинулся назад и упал на бок.

Хуанка наклонился над ним, ухватил его за грудки левой рукой и приподнял.

– Убери руки от своей вонючей морды!

Крис смотрел, пытаясь оценить ситуацию. Он не стал ни задавать вопросы, ни сопротивляться. Он убрал руки от лица. Слезы текли по его щекам, на кромке бороды они смешивались с кровью и слизью, вытекающими из его носа. Хуанка увидел кровь и улыбнулся. Потом он поднял пистолет и обрушил его на нос громилы. Раздался хруст, а за ним вскрик, сопровождаемый бульканьем. Крис снова упал, опять съежился, издал непонятный звук – нечто среднее между хрипом и стоном. Его повторяющиеся раз за разом падения на пыльную землю окрасили его одежду почти полностью в бурый цвет.

Два ублюдка, которых я держал под прицелом, смотрели на меня, потом переводили взгляд на своего истекающего кровью друга. Я чуть приподнял пистолет. Они попятились на шаг. Пистолеты умеют говорить без слов.

Хуанка обошел Криса, ударил его ногой по рукам, закрывающим лицо. Потом ударил еще раз.

– Ну, назови меня еще раз гребаным гастарбайтером, ублюдок. Скажи, чтобы я возвращался в свою сраную страну. Ну же, будь крутым, как твой президентик. Скажи что-нибудь, hijo de puta[184]!

Хуанка перешел в другое место и ударил Криса ногой еще раз. На этот раз – в висок. Звук был такой, будто арбуз упал со стола. Руки громилы обмякли. На несколько секунд он перестал двигаться. Хуанка нагнулся и хлестнул его по щеке, потом ухватил Криса за волосы и снова стукнул рукоятью пистолет по лицу.

– Просыпайся, ублюдок.

Крис снова застонал. Его веки вспорхнули.

– Улыбнись мне, – сказал Хуанка.

Тощий мужик сказал что-то неразборчивое, и я снова направил на него пистолет. Мужик сразу же заткнулся. Я хотел, чтобы он побежал на меня. Как здорово было бы пристрелить его. Я хотел выпустить на свободу всю свою тьму в виде пули. Насилие близ меня улучшало мне настроение. Я нажал на спусковой крючок.

Левый глаз тощего взорвался, на месте глазницы появилась дыра. Но он не упал, он остался стоять, лишь немного покачиваясь. Белый щупалец двигался в темной рваной дыре. То, что находилось там, внутри, принялось раскручиваться, готовиться к выходу.

Я видел Криса на земле, щупальцевидное существо с хлюпаньем выбиралось наружу из его черепа…

– Ну же, улыбнись мне, pinche cabrо́n, – повторил Хуанка.

Я моргнул. Двое мужиков по-прежнему стояли передо мной, страх исказил их лица, выбелил их, но в остальном они были целы. Что-то зажужжало у меня в ухе.

Оставаясь лежать на земле, Крис открыл глаза и скривил губы, придав им какую-то странную форму. Он рыдал. Смесь крови, соплей, слез и земли превратили его лицо в маску на Хэллоуин. Хуанка еще раз ударил его рукоятью пистолета по лицу с такой силой, что клок волос, который он ухватил, остался в его кулаке, а голова Криса откинулась назад и ударилась затылком об землю. Через полсекунды он закашлялся, повернулся на бок, поперхнулся и выплюнул два зуба, красные от крови.

– Вот это я и хотел увидеть, – сказал Хуанка. – А теперь слушай меня внимательно, cabrо́n, потому что, если мы встретимся еще раз, я всажу в тебя столько пуль, что твоя семья не сможет тебя опознать. А если эти два говнюка окажутся с тобой, я сделаю с ними то же, что и с тобой. Ты меня понял?

Крис кивнул между стонами и странным звуком, который оказался плачем. Уродливым плачем. Я чуть ли не улыбнулся.

– Теперь в твоем гребаном уродливом рту не хватает двух зубов. Они у тебя там больше не появятся, так что каждый раз, когда будешь улыбаться, будешь вспоминать меня, hijo de la chingada[185]. Помни, что я сделал это с тобой. Посмотри на меня! Помни, что я расхерачил твой рот, потому что ты нес расистское говно. Помни, что я расхерачил тебя, потому единственный язык, на котором говорит моя amá, досаждает тебе.

Хуанка подошел к нему вплотную, приставил ствол пистолета к его лбу.