Домой приведет тебя дьявол

Некоторое время мы ехали молча. Мои мысли ушли в свободное плавание, и в конечном счете их засосало в черную дыру в центре моего бытия: Анита. Мне не хватало ее. Не хватало ее энергии, звука ее голоса. Мне не хватало ее присутствия, ее головки на моей руке, когда она спала. Мне не хватало ее крохотных ручек, плещущихся в ванне, ее пальчиков, вцепившихся в маленький пластмассовый кораблик, в который она влюбилась в магазине секонд-хенда «Сейверс».

Я позволил боли проникнуть в меня. Я прогнал злобу, заменил все, что было внутри меня, холодной, черной пустотой. Потом пустота втянула в себя злость, немаловажную вещь, которая пинала вселенную и требовала возмездия.

Самое худшее в воспоминаниях об Аните была сама Анита, яркий свет в центре идиотского мира. В последнее время это изменилось. Теперь она делила свое место с матерью. Я видел Мелису, которая закапывалась носом в шейку Аните, а у той изо рта вырывался истерический смех, похожий на звуковой фейерверк. Я видел их обеих в кровати. Мелису с ее телефоном, и Аниту, поглощенную просмотром мультика по телевизору. Я видел их вместе, и кусочки моего сердца начинали целенаправленно вибрировать. Неизбежно ко мне приходила мысль: Анита ушла навсегда, но Мелиса все еще здесь. Ее отсутствие не обязательно должно стать окончательным. Ее общество, ее руки, ее тепло – все это оставалось возможностями.

Я посмотрел на Хуанку. Пистолет он убрал и теперь расслабленно сидел в своем кресле. Я видел, как он проводит языком по верхним зубам, видел, хотя рот его оставался закрытым.

– Ты в порядке, чувак?

Он теперь улыбался, но глаза оставались пустыми.

* * *

Я подумал о конверте и фотографиях в нем человека с усами Дали, с кровавыми обрубками голеней, наподобие того несчастного парнишки.

– В полном, просто задумался, – сказал я.

Я не мог сказать ему в точности, о чем я думал, но он, казалось, удовлетворился моим ответом и перевел глаза с меня на дорогу.

Находиться в присутствии монстров вполне можно, пока не задумываешься о том, на что они способны. Страшнее осознание того, на что способен ты сам.

Глава 15

Люди нередко удивляются, пересекая границу и понимая, что никаких изменений в ландшафте не случилось, что никакая гигантская разделительная линия не проходит по небу. Земле наплевать на дурацкие линии, на которых настаивает человек, и в этом смысле южная граница ничем не отличается от других. Тут нет ничего такого, что со всей очевидностью говорило бы тебе, что ты приближаешься к разделительной полосе между двумя культурами, ничего, говорящего о том, что полоса эта разделяет места обитания людей с разным цветом кожи. Нет, ты видишь только невысокую темную ограду рядом с дорогой и продолжение пустого пространства, несколько кустов и такую же сухую землю.

Мое представление о другой стране всегда было привязано к самолетам, к многочасовым путешествиям и в конечном счете к прибытиям в другие края, где люди говорят на другом языке, а по атмосфере и воздуху ты чувствуешь, что оказался в другом месте, непохожем на то, где живешь ты. Иногда это к тому же такое место, где насилие является неотъемлемой частью жизни. Тело, пронзенное многочисленными ножами, будь оно найдено в Нью-Йорке, стало бы национальной новостью, но здесь на такое тело смотрят как на еще одно свидетельство жестокости картелей. Такие различия имеют значение. Хьюстон – не Пуэрто-Рико. Американский юг – не Карибы. Тако, грудинка, кукурузный хлеб и тамал – это не мофонго, не рис с голубиным горохом и не тостоне[194]. Атлантический океан, ласкающий твои ноги, легонько тянущий их за собой, ничуть не похож на техасскую реку Педерналес, которая накатывает на твои ноги, где круглый речной галечник вдавливается тебе в подошвы, а ты скользишь по гладкой, тронутой зеленью поверхности камней у тебя под ногами. Различия огромны. Ты можешь рассматривать свое прибытие как перемену мест, как смену географии и культуры.

В Эль-Пасо ничего такого не происходит. Жизнь по разные стороны реки видится более или менее одинаковой, и улицы по обе стороны наводнены как смуглыми, так и белыми лицами, еда одинаковая, воздух одинаковый, и всюду обмениваются одними и теми же английскими и испанскими словами. Проблемы и потрясения вызывает то, что происходит на самой границе. С точки зрения границы, конфликт существует не между двумя странами, а между соседями, которые живут на одной и той же земле, но имеют разные права и возможности, и этот спор нередко урегулируется людьми, которые живут далеко-далеко от этих земель.