Домовой

Войдя в дом, Алексей Михайлович очень тщательно запер за собой дверь, молча оглядел нас и остановился взглядом на мне.

— Алис-са Ар-рхиповна… — выцедил сквозь зубы. Я вообще заметила, у него в последнее время мое имя как ругательство выходит.

А потому обиженно насупилась:

— А я что? По-вашему, я его своими прелестями подманивала?

— Было б тех прелестей… — пробурчал Гришка, все еще возмущенный моим кощунственным предположением о его плотском интересе. Я бросила на него грозный взгляд.

— Вы вроде всегда ни при чем, но каждый раз поблизости! — горячо высказался участковый, проходя мимо нас и открывая дверь в жилую часть дома. Мы поспешно нырнули за ним. — Мне одному это кажется подозрительным? И какой леший понес вас на берег?! Я вам что говорил?!

— Решила приобщиться к благодати, — скромно сообщила я, пристраиваясь на стульчике и опустив глазки долу.

Гришка заржал.

— Эту услугу тебе отец Пантелеймон не скоро забудет! Благодати будет хоть отбавляй!

— Цыц, — огрызнулась я. И уже серьезно заметила, наблюдая, как участковый мечется по кухне: — Алексей Михайлович, вы серьезно думаете, я это специально подгадала?

Он досадливо покосился на меня, брякнулся на табурет напротив и справедливо заметил:

— Нет. Но такое совпадение считаю слишком подозрительным. Что вам действительно понадобилось на берегу? Я чуть не поседел, когда вас увидел!

— Грехи отмаливаю, — привычно клацнула зубами я. Вот еще, рассказывать ему. — Но купаться в мои планы не входило, если вы об этом. Все было… случайно.

— Видел я эту лопоухую случайность — от горшка три вершка, уши бы ей надрать, — высказался откуда-то сбоку Гришка.

Я согласно кивнула.

С минуту мы с участковым сверлили друг друга упрямыми взглядами. Наконец, он вздохнул и снова спросил (очевидно, этот вопрос не давал ему покоя):

— Не понимаю, почему вы вечно лезете в самое пекло? Что вам на месте не сидится?

— Мужика ей надо, — гыкнул Гришка, тут же отскочив от меня на приличное расстояние. — И ребятенка… Ой! Алиса… Я же… Пошутил… Ай!

От души оттаскав его за уши и придав пинком направление, я захлопнула за Гришкой дверь и уже спокойно повернулась к участковому:

— Это не я. Вы можете обо мне что угодно думать, но этот труп мне нужен был еще меньше, чем вам.

— Меньше, — протянул он досадливо. — А мне что прикажете делать? Я его уже списал на отца Дмитрия, по документам — его куски в Церкви разрушенной нашли. А теперь что? Снова расследование поднимать? Уж простите, но судя по состоянию тела, смерть от утопления ему никак не светит! Его словно кошки дикие драли…

Я вздрогнула. Картинка получилась весьма правдоподобная. Пожалуй, стоит поинтересоваться у русалок зачем им понадобилось выпускать свою добычу. Обычно они не любят привлекать внимание…

— Пишите — утоп по пьяни, — посоветовала я, поднимаясь. — Вряд ли кто-то будет проверять…

— Знаете, что меня злит больше всего? — донеслось мне в след. — Вас это словно не касается! Кашу завариваете вы, превращаетесь черт знает во что, колдуете, загрызаете друг друга, а пытаться спрятать этот клубок чертей за ширмой обычного мира предоставляете мне!

Очевидно, имелась ввиду вся нечисть скопом, но обращался он персонально ко мне, отчего я тоже взбеленилась и, развернувшись к нему, ткнула пальцем в грудь:

— Знаете, участковый, что злит меня?! Вы почему-то назначили одного оборотня ответственным за всю окрестную чертовщину! Если в округе что-то случилось, значит, непременно я замешана? Так хочу вас уверить, что это не так! И вообще — меня теперь вряд ли можно назвать полноценным представителем подлунного мира, так что ищите виноватых где-нибудь в другом месте!

И хлопнула дверью.

К вечеру я, конечно, немного остыла и даже подумала о примирении: в конце концов, он в чем-то прав, у него есть повод для недовольства. Неожиданное объединение двух миров до сих пор приносило Алексею Михайловичу только проблемы, но к сожалению, решить их я не могла.

Сменить гнев на милость помогла генеральная уборка, в ходе которой выяснилось, что у меня почти не осталось холстины для мешочков, в которые я складывала сборы, как и чистых кастрюль — почти все были заняты мазями, заготовленными впрок от прострелов, бронхитов и прочих спутников ветреного февраля. Погода начинала меняться уже сейчас — становилось теплее, но на смену морозам пришли ветра, заполнив небо серыми низкими тучами. От солнечного райского утра не осталось и следа. Потому и стемнело гораздо раньше.

Пометавшись по дому и не найдя себе еще какого-нибудь применения я, наконец, признала поражение перед собственной звериной сущностью и, закутавшись в тулуп, выбралась на знакомую полянку за огородом. Нахохлившись, села на столик. Настроение было не очень хорошим — еще после утреннего происшествия. К тому же до знакомой русалки тоже достучаться-докричаться не удалось. Не то заснула, не то замерзла — кто их знает? На мои воззвания только пару раз булькнуло и на сим общение закончилось.