Домовой

Потрогав для верности ступней обжигающе-холодную воду (я надеюсь, именно потому, что холодную) и не обнаружив на ней волдырей от ожогов, я решилась, хотя сердце колотилось где-то под горлом. Но еще больше я боялась реакции стоявших позади меня людей, если я вдруг откажусь проходить эту экзекуцию.

А, к бесам все! Не сгорю же, в самом деле!

Зажмурившись, я присела, собираясь сразу ухнуть с головой, но тут из толпы раздался визг, подхваченный остальными, как переходящее знамя комсомола:

— АААА!!!! Утопец!!!

Да вроде бы еще не совсем… — удивленно подумала я и открыла глаза. В неясном свете только показавшегося из-за леса солнца из черной воды глядели белые бельма глазниц.

Я попятилась, врезаясь в стену людей, откуда меня неожиданно выхватила сильная рука, утянув к костру. В руки уткнулся ворох собственной одежды.

— Одень ее, — коротко приказал участковый стоявшему рядом Гришке и, уже расталкивая переполошенный народ, добавил: — И ко мне в участок! Оба!

Глава 6

Я решила, что одеться можно и на ходу — главное, убраться с берега до того, как он превратится в разворошенный улей. Выхватив у Гришки свои вещи, я набросила на плечи тулуп, сунула ноги в валенки и припустила к ступеням. Позади все нарастал гул, словно спускающаяся с гор лавина. Правда, в нашем случае это было больше похоже на волну и я бежала от нее, стремясь оказаться как можно выше, даже не замечая мерзнут ли голые ноги, руки без варежек или простоволосая голова.

Гришка пыхтел позади, явно за мной не успевая. Мы вломились в не закрывающийся участок и только захлопнув дверь, испуганно посмотрели друг на друга. От частого, тяжелого дыхания в воздух поднимались облачка пара. Гришка был бледным, встрепанным как воробей, глаза с до предела расширенными зрачками (в кабинете царил полумрак) тревожно и вопросительно смотрели на меня. Сбросив валенки, я уселась на единственный стул — участкового, проигнорировав лавку в импровизированном «обезьяннике» и начала натягивать колготки.

Это меня слегка успокоило — слишком рутинным было действие, чтобы начинать нервную истерику. Поэтому я ограничилась тем, что дернула ведущую в жилую часть дома дверь, обнаружила ее запертой и раздосадовано огляделась.

И обнаружила Гришку, заинтересованно рассматривавшего мою филейную часть.

Пара секунд мне потребовались, чтобы это осознать, а ему — заметить мое выражение лица. Уши у парня медленно, но верно покраснели.

— Не поняла… — выговорила я, пытаясь осознать эту новость. — Это что сейчас было?

— Э… — он сглотнул и попятился, глаза забегали в поисках спасения. — Это не то, что ты подумала!

— Да? — изумилась я. — А есть другие варианты? Ты, кобели…!

— Я хвост искал! — закричал он прежде, чем я успела закончить.

И хорошо, что не закончила. Стадия изумления во мне немедленно перешла на более высокий уровень — куда-то в район ступора.

Звучно лязгнув зубами, я подавилась остатком фразы и вытаращилась на него.

— Чего?!

— Ну, говорят же, у всей вашей братии такой ма-ахонький хвостик имеется… — заискивающе показав пальцами размер «хвостика», Гришка с надеждой воззрился на меня.

Я в ответ запустила в него валенком и пошла натягивать джинсы.

— Идиот, прости господи… откуда ты это взял?!

— Читал… — пробормотал он. Я заметила, как от берега по дороге бежит Глаша в распахнутом настежь тулупе, за ней — четверо человек с носилками посередине и следом — вся остальная толпа. Бросив на Гришку напоследок свирепый взгляд (нашел, о чем думать!), я приникла к окну. Разглядеть, что там лежало на носилках, было невозможно, да и не нужно. Такое зрелище я теперь долго не забуду… Как и того, кем утопленник являлся.

— Это Генка. Как думаешь, опознают его?

Гришка, который был в курсе причины исчезновения дружка-алкоголика, задумчиво поскреб подбородок с отросшей щетиной.

— Бабка, поди, узнает… Эх. Воя будет…

Парень угрюмо присел на угол стола, нахохлившись и сунув руки в карманы куртки.

Я виновато вжала голову в плечи. Конечно, не я его утопила, но, прямо скажем, приложила к этому… лапы. Пока тело не было найдено, смотреть в глаза Гришке было куда как легче. Я, честно говоря, успела уже об этой жертве отца Дмитрия забыть и неожиданно подумала, что он очень умно их выбирал — все одинокие, шальные, таких даже если искать начнут три раза перекрестятся, чтоб где не всплыли…

Откуда он про них узнавал? Вряд ли они ходили в церковь по воскресеньям…

И еще один вопрос — почему именно сейчас? Почему именно здесь? Труп не снесло ниже по течению, он не всплыл осенью, не долежал до весны. Здесь и сейчас, как только я собралась сунуть ногу в воду. Не то предостережение, не то… угроза?

Или я просто стала слишком подозрительной и все дело в обычном совпадении?

Но если я в совпадения поверить еще могла, то участковый в них не верил абсолютно и виноватого нашел очень быстро. Спустя час он зашел к нам, мрачный и злой. Гришка поспешно слез со стола, на котором успел устроиться со всеми удобствами, да еще и сунуть нос в ящики (благо, все бумаги были убраны под ключ), я поднялась с подоконника, на который рассеяно оперлась, не найдя другого места.