Дон-Аминадо

Этот Коля Сыроежкин,
Это дьявол, а не мальчик!
Все, что видит, все, что слышит.
Он на ус себе мотает.
А потом начнет однажды
Все разматывать обратно.
Да расспрашивать, да мучить
Многословно, многократно.
Вот, пристал намедни к маме, —
Так что маме стало жарко:
Объясни ему, хоть тресни.
Чем прославился Петрарка?!
— Ах ты, Господи помилуй! —
Умилясь, вздохнула мама.
Оторвалась от кастрюли
И сказала Коле прямо:
«Да!.. Петрарка!.. Это, Коля,
Был такой мужчина в мире.
Он был ласков, он был нежен
И всегда играл на лире.
А любил он так, как любят
Только редкие натуры.
И писал стихи при этом
В честь возлюбленной Лауры».
Коля хмыкнул. И промолвил
Так, что маме стало жарко:
«Если это только правда.
Значит, папа не Петрарка!..»
А когда пришел с работы
Сам папаша Сыроежкин,
Коля взял его на мушку
Без антрактов, без задержки:
— Папа, кто была такая
Эта самая Лаура?!
…Папа выдержал атаку
И сказал довольно хмуро:
«Да!.. Лаура… это, Коля,
Нечто вроде херувима.
Это то, что только снится,
А потом проходит мимо…
Ясность духа. Тихость взора.
Легкость медленной походки.
А в руках благоуханных —
Кипарисовые четки…»
И заметил Коля тоном
Настоящего авгура:
«Если только это правда,
Значит, мама не Лаура!..»
Посмотрел на маму папа.
Мама папу осмотрела.
А потом, конечно, Коле
От обоих нагорело.
Пусть!.. Зато по крайней мере
Будут красочны и ярки
Впечатленья в сердце Коли
О Лауре и Петрарке.

1927

КАК СОЧИНЯТЬ СЦЕНАРИЙ

НЕМЕЦКИЙ ФИЛЬМ

Герой должен быть блондин.
И гусар смерти.
Сидит он как-то, один,
В концерте,
А рядом, изображая судьбу.
Сидит дама.
Гусар хлопает себя по лбу,
И начинается драма.
Дама вертит хвостом
И ведет себя тонко.
Но дело-то все в том.
Что она шпионка.
И вот блондина гнетет
Всякая чертовщина.
С одной стороны, он патриот,
А с другой стороны, — мужчина.
Конец адски зловещ:
Стрельба. Конвульсии. Хрипы.
А называется эта вещь —
«Когда цветут липы»…

ФРАНЦУЗСКИЙ ФИЛЬМ

Герой должен быть брюнет
И одет по моде.
Героине семнадцать лет
Или в этом роде.
Он несомненный маркиз,
Она вполне белошвейка.
Обстоятельств этих из —
Ясно, что жизнь… злодейка!
Отец хмурит нависшую бровь
И пробует крайнее средство:
— Либо ликвидируйте любовь.
Либо лишу наследства…
— Нет! — говорит благородный Жюль, —
Никаких ятей!
И откидывает белый тюль
Над колыбелью с дитятей.
— Ах! — говорит счастливый дед. —
Благославляю без оговорок!
И дает званый обед
На человек сорок…

РУССКИЙ ФИЛЬМ