Дон-Кихот

Дон-Кихот. Промедление нанесет ущерб всему человеческому роду.

Карраско. Сеньор, послушайте человека, имеющего ученую степень! Времена странствующего рыцарства исчезли, прошли, умерли, выдохлись! Пришло новое время, сеньор! Новое! Тысяча шестьсот пятый год! Шутка сказать!

Дон-Кихот. И в этом году, как и в прошлом, и в позапрошлом, как сто лет назад, несчастные зовут на помощь, а счастливцы зажимают уши. И только мы, странствующие рыцари…

Карраско. А сколько вас?

Дон-Кихот. Не мое дело считать! Мое дело – сражаться!

Карраско. Не выпущу я вас, сеньор! Да, да! Не выпущу! Последние достижения науки требуют, чтобы с безумцами обращались сурово. Я запру ворота. Я буду сторожить вас, как цепной пес. Я спасу сеньора Кехано от безумца Дон-Кихота.

23

Весенний вечер.

Под окнами спальни рыцаря распустилось старое миндальное дерево. Цветущие ветки заглядывают в самое окно его.

Дон-Кихот беседует с Санчо, спрятавшимся на дереве.

Из цветов миндаля выглядывает красное широкое лицо оруженосца.

Дон-Кихот. Санчо, не могу я больше ждать! Мне грозит безумие, если мы не отправимся в путь!

Санчо. Понимаю вас, сеньор! Уж на что я – грубая душа, толстое брюхо, а тоже, как пришла весна, не сидится мне дома. Каждый день одно и то же, одно и то же, одно и то же – бьет по морде нуждишка-нужда, и все по одному месту! В дороге попадало нам, случалось, – так ведь все по-разному!

Дон-Кихот. Не знаю, колдовство ли это или совесть, но каждую ночь зовут меня несчастные на помощь.

Санчо. Трудно им, стало быть, приходится!

Дон-Кихот. Завтра на рассвете будто нечаянно проезжай мимо ворот.

Санчо. Слушаю, сеньор!

Исчезает в цветах миндаля.

24

Глубокая ночь.

Полная луна стоит на небе.

Тени цветущих миндальных ветвей бегают по полу и по стенам, словно какие-то живые существа проникли к рыцарю в спальню.

Рыцарь не спит. Глаза его блестят. Он прислушивается.

Вдруг в шуме ветра, в шелесте ветвей раздается явственный вздох.

Рыцарь приподнимается на локте.

– Кто это?

– Бедный старик, которого выгнали из дому за долги. Я сплю сегодня в собачьей конуре! Я маленький, ссохся от старости, как ребенок. И некому вступиться за меня.

Стон.

Дон-Кихот. Кто это плачет?

– Рыцарь, рыцарь! Мой жених поехал покупать обручальные кольца, а старый сводник ломает замок в моей комнате. Меня продадут, рыцарь, рыцарь!

Дон-Кихот садится на постели.

Детские голоса:

– Рыцарь, рыцарь, нас продали людоеду! Мы такие худые, что он не ест нас, а заставляет работать. Мы и ткем на него, и прядем на него. А плата одна: «Ладно уж, сегодня не съем, живите до завтра». Рыцарь, спаси!

Дон-Кихот вскакивает.

Звон цепей.

Глухие, низкие голоса:

– У нас нет слов. Мы невинно заключенные. Напоминаем тебе, свободному, – мы в оковах!

Звон цепей.

– Слышишь? Ты свободен, мы в оковах!

Звон цепей.

– Ты свободен, мы в оковах!

Дон-Кихот роется под тюфяком.

Достает связку ключей.

Открывает сундук в углу.

Там блестят его рыцарские доспехи.

25

Рассветает.

Дон-Кихот в полном рыцарском вооружении стоит у окна.

Медный бритвенный тазик сияет на его седых волосах.

Издали-издали раздается ржание коня.

Дон-Кихот(негромко). Иду, Росинант.

Он шагает через подоконник.

Повисает на руках, прыгает в сад.

Бежит большими, но беззвучными шагами в конюшню.

Появляется с оседланным Росинантом.

Ведет коня к воротам. И вдруг раздается вопль:

– Тревога! Тревога!

Со скамейки у забора вскакивает Самсон Карраско. Он спал там, завернувшись в плащ.

Карраско(весело). Сеньор, сеньор! Вы упрямы, но и я тоже. Тревога, тревога!

Дон-Кихот(замахивается копьем). Пусти!

Карраско. Сеньор! Можно ли убивать знакомых? Вы знали меня с детства! Тревога, тревога!

Крики:

– Дядя, дядя, сеньор, сеньор!