Дон Кихот

По дороге Дон Кихот поинтересовался, каким наукам студент собирается себя посвятить. Тот ответил, что он гуманист, а кроме того, пишет книги, дабы напечатать их к великой пользе и не меньшей утехе общества. Одна из его книг называется «О костюмах»; в ней описывается семьсот три костюма с указанием их цветов, девизов и шифров. Руководствуясь этой книгой, придворные кабальеро могут без труда придумать себе для любого празднества подобающий костюм.

— У меня, — прибавил студент, — есть еще другая книга под названием «Дополнения к Виргилию Полидору»[82]; в ней рассказывается о различных изобретениях. На эту книгу я потратил много труда и учености; в ней я изъясняю и излагаю изящным слогом все вопросы, на которых Полидор не останавливался подробно. Например, он позабыл сообщить, кто из людей первый схватил насморк, кто первый изобрел целебную мазь. Я же объясняю все это подробнейшим образом, ссылаясь более чем на двадцать пять авторов. Отсюда ваша милость может заключить, сколько мне пришлось поработать и как будет полезна людям моя книга.

Санчо, с большим вниманием слушавший рассказ студента, перебил его:

— Скажите мне, сеньор, и да пошлет вам бог удачу в деле печатания ваших книг, не можете ли вы мне сообщить (впрочем, конечно, можете, так как вы все знаете), кто первый почесал у себя в голове? Я лично полагаю, что это был наш праотец Адам.

— Наверное, он, — ответил студент, — ибо нет сомнения, что у Адама были голова и волосы. А раз он был первым человеком на свете, то, конечно, первый стал почесывать у себя в голове.

— Я так и думал, — ответил Санчо, — а теперь скажите мне, кто был первым акробатом?

— Поистине, братец, — ответил студент, — я не решусь ответить вам немедленно, не изучив этого вопроса. Когда я возвращусь к своим книгам, я займусь этим и при ближайшей встрече, — ибо я надеюсь, что эта наша встреча не последняя, — удовлетворю ваше любопытство.

— Послушайте, сеньор, — возразил Санчо, — не стоит вам утруждать себя, потому что я уже сам нашел ответ на свой вопрос. Знайте же, что первым, кто начал кувыркаться и прыгать, был Люцифер. Когда его сбросили с неба, он кувыркался и скакал до тех пор, пока не добрался до самой преисподней.

— Ты прав, друг мой, — ответил студент.

А Дон Кихот сказал:

— Конечно, ты, Санчо, не сам придумал этот вопрос и этот ответ: ты их где-нибудь слышал.

— Даю вам слово, сеньор, что если только я примусь спрашивать и отвечать, так и до завтра не кончу. Уверяю вас, для того чтобы спрашивать о глупостях и отвечать всякий вздор, мне не к чему ходить за помощью к соседям.

— Санчо, ты сказал больше, чем сам понимаешь, — ответил Дон Кихот, — ибо есть много людей, которые трудятся над тем, чтобы разрешить разные вопросы, а когда они разрешены, то оказывается, что они и гроша ломаного не стоят.

В подобных приятных беседах Дон Кихот, Санчо и студент провели день, а на ночь остановились в небольшой деревеньке. Утром студент сказал Дон Кихоту, что до пещеры Монтесинос остается не больше двух миль и что если решение его неизменно, то следует запастись веревками, ибо ему придется спуститься на дно глубокой пропасти. Дон Кихот ответил, что он готов спуститься в самую бездну, лишь бы только узнать, что там находится. Они купили веревку больше ста саженей длины и отправились к пещере. Вход в пещеру был широк и просторен, но весь зарос кустами, до того густыми, что они совершенно закрыли отверстие. Увидев пещеру, путники спешились, и Санчо со студентом принялись крепко-накрепко обвязывать нашего рыцаря веревкой. В то время как они его обвязывали и скручивали, Санчо попытался было отговорить Дон Кихота от его затеи.

— Подумайте, ваша милость, что вы делаете; смотрите, не хороните себя заживо и не уподобляйтесь бутыли, которую спускают в колодец для охлаждения. Не ваше это дело и не ваша забота, сеньор мой, исследовать пещеру: она, наверное, хуже всякого басурманского подземелья.

— Замолчи, друг Санчо, — ответил Дон Кихот. — Ты говоришь вздор: именно мне предназначено исследовать эту знаменитую пещеру.

Тогда проводник сказал:

— Умоляю вашу милость, сеньор Дон Кихот, хорошенько осмотрите все, что вам встретится. Быть может, там найдется что-нибудь такое, что сможет пригодиться для моей будущей книги о превращениях.

— Не беспокойтесь, сеньор, — вмешался тут Санчо. — Бубен в руках хорошего музыканта, он с ним отлично управится.

Когда все приготовления были окончены, Дон Кихот сказал:

— Как неблагоразумно мы поступили, позабыв запастись колокольчиком: я бы привязал его к веревке и время от времени звонил, тогда бы вы знали, что я все еще жив и продолжаю спускаться. Но теперь уж поздно думать об этом. Да поможет мне бог, в руки которого я предаю себя.

Тут Дон Кихот опустился на колени и вполголоса прочитал молитву, прося господина помочь ему и увенчать благополучным концом это опасное и необычное приключение. Затем он громко сказал: