Дон Кихот. Часть 2

– Я сейчас объяснюсь, – сказал Дон Лоренсо, – но прежде прошу вашу милость выслушать стихи, послужившие темой, и мои стихи. Вот тема:

Если б прошлое вернуть,
Как тогда я б счастлив был,
Иль того бы час пробил,
Что вдали мрачит мой путь.[65]

Стихотворение.

Кат на свете все проходит,

Так прошел и счастья сон,
Дни несчастья рок приводит, —
Я к невзгодам пробужден.
Много лет не может грудь
От страдания вздохнуть.
Небо, сжалься надо мною!
Нет от мысли мне покою:
Если б прошлое вернуть.

Не ищу иной я славы,

Ни триумфов, ни побед,
Ни веселья, ни забавы, —
Мысль летит за прошлым вслед,
И душа полна отравы.
Если б рок все воротил,
Я б тревоги все забыл
И когда бы во мгновенье
Снизошло успокоенье,
Как тогда я б счастлив был.

Но, напрасное мечтанье!

Прошлых дней не воротить;
Тщетно было бы желанье
Мертвых к жизни пробудить
Иль исправить мирозданье.
Срок как скоро наступил,
Отдалить его нет сил.
Неразумен, кто мечтает:
Это пусть конца не знает,
Иль того бы час пробил.

Жизнь не жизнь с невзгодой вечной,

Средь боязни и тревог.
Полн тоскою бесконечной,
Я б легко решиться мог
Кончить с жизнью скоротечной.
Но небес не обмануть,
С ней покончив как-нибудь.
Это жизнь мне возвращает
И пред тем мне страх внушает,
Что вдали мрачит мой путь.

Когда Дон Лоренсо дочитал свое стихотворение, Дон-Кихот поднялся и, схватив его правую руку, вскричал громким, крикливым голосом:

– Клянусь небом и его величием, дитя мое, вы лучший поэт во всей вселенной, вы стоите, чтоб вас увенчали лаврами не только Кипр или Гаэта, как сказал один поэт, над которым да смилуется Господь,[66] но и афинские академии, если б они еще существовали, и нынешние академии в Париже, Болонье и Саламанке. Да устроят Бог, чтобы судьи, которые откажут вам в первом призе, были поражены стрелами Аполлона, и чтобы музы никогда не переступали порога их домов! Прочитайте мне, сударь, умоляю вас, какое-нибудь серьезное стихотворение, потому что я хочу со всех сторон изучить ваш чудесный гений.[67]

Нужно ли говорить, что Дон Лоренсо был в восторге от таких похвал со стороны Дон-Кихота, хотя и считал его сумасшедшим? О, могущество лести, как ты велико, и как широко ты распространяешь пределы своих приятных суждений! Дон Лоренсо подтвердил истину этих слов, потому что снизошел на просьбу Дон-Кихота и прочитал ему следующий сонет об истории Пирама и Фисбы.

Сонет.

Стена пробита девою прелестной; —

Ей сердце пылкое Пирам открыл.
Летит Амур от Кипра; вот шум крыл
Уж слышится над щелью той чудесной.

Для голоса нет места в щели тесной;

И каждый звук беззвучен бы в ней был,
Когда бы двух сердец горячий пыл
Из слов не делал музыки небесной.

Их страстное желанье не свершилось;

Неосторожность девы в том виной.
Смотрите, что с влюбленными случилось:

Мечом, могилой, памятью одной —

И удивленье случай тот внушает —
Их рок разит, скрывает, воскрешает.

– Клянусь Богом! – воскликнул Дон-Кихот, выслушав сонет Дон Лоренсо, – среди множества совершенных поэтов, которые живут в наше время, я не встречал такого совершенного, как ваша милость, мой дорогой сударь; по крайней мере, искусная композиция этого сонета доказала мне, что это верно.

Дон-Кихот четыре дня прожил в доме Дон Диего, а затем попросил у последнего позволение уехать.