Дон Кихот. Часть 2

– Большое, – отвечал Дон-Кихот, – потому что из трехсот шестидесяти градусов, на которые, по исчислению Птоломея, величайшего из известных космографов, делятся земной и водяной шар, мы проедем ровно половину, если дойдем до линии, о которой я говорю. Ты должен знать, Санчо, что испанцы и все едущие из Кадикса в восточную Индию одним из признаков, указывающих на то, что они прошли равноденственную линию, считают то обстоятельство, что вши умирают на всех людях, находящихся на судне, и что ни одной из них нельзя найти на корабле ни на вес золота. Поэтому, Санчо, проведи рукой по одной из своих ляжек: если ты встретишь какое-либо живое существо, мы освободимся от вашего сомнения; если же нет, мы стало быть прошли линию.

– Я не верю во все это, – отвечал Санчо, – но все-таки сделаю, что ваша милость приказываете, хотя я не понимаю необходимости этих опытов, потому что вижу собственными глазами, что мы не прошли и пяти саженей по реке и даже и на две сажени не отъехали ниже этих бедных животных. Вон и Россинант и осел находятся там же, где мы их оставили, а если мое измерение верно, то мы подвигаемся не быстрее муравья.

– Сделай, Санчо, – сказал Дон-Кихот, – сделай ту проверку, о которой я говорю, и не смущайся ничем другим. Ты не имеешь понятия о том, что такое колурия, меридианы, параллели, зодиаки, эклиптики, полюсы, солнцестояние, равноденствие, планеты, знаки, градусы и все измерения, из которых составляется сфера небесная и сфера земная. Если бы ты знал все это или часть этого, ты бы ясно увидал, сколько параллелей мы пересекли, сколько знаков зодиака мы пробежали, сколько созвездий мы оставили позади себя. Но, я повторяю, пощупай себя, поищи повсюду, потому что я думаю, что ты теперь чище и опрятнее листа белой бумаги.

Санчо ощупал себя, осторожно просунул руку в складки на левой коленке, затем поднял голову, посмотрел на своего господина и сказал:

– Или опыт этот неверен или мы еще не доехали до места, о котором говорит ваша милость, ни даже на много миль оттуда.

– Как? – спросил Дон-Кихот, – неужели ты нашел одну?

– И даже много, – отвечал Санчо, – потом потряс своими пальцами и вымыл всю руку в реке, по которой спокойно скользила лодка в самой средине течения, не руководимая никаким тайным духом, никаким невидимым чародеем, а всего только течением, которое было в это время тихо и спокойно. Тут они заметили большую мельницу, поставленную посреди реки, и Дон-Кихот, едва лишь увидавши ее, вскричал громким голоском:

– Смотри, друг Санчо, вот как совершается открытие города, замка или крепости, где должен находиться какой-либо угнетенный рыцарь, какая-либо похищенная королева, инфанта или принцесса, на помощь которых я сюда приведен.

– Какого черта город, крепость или замок, говорите вы, господин? – отвечал Санчо. – Разве вы не видите, что это водяная мельница, построенная на реке, мельница для размола хлеба?

– Молчи, Санчо, – воскликнул Дон-Кихот. – Хотя это имеет вид мельницы, но это не то. Разве я не говорил тебе уже, что волшебники искажают внешность вещей и заставляют их выходить из естественного своего состояния? Я не хочу этим сказать, чтобы они действительно превращали одно существо в другое, но что они заставляют их казаться чем-либо другим, как доказывает опыт с превращением Дульцинеи, единственного прибежища моих надежд.

Пока они так говорили, лодка, достигнув средины течения реки, стала подвигаться с меньшей медленностью, нежели раньше. Мельники, увидевшие приближение этой лодки, подвергавшейся опасности быть втянутой под мельничные колеса, выбежали в большом числе с шестами, чтобы остановить ее, а так как и лица и одежда их покрыты были мукой, то они могли легко сойти за привидения. Они кричали изо всех своих сил:

– Черти, куда вылезете? В своем ли вы уме? Уж не хотите ли вы потонуть и быть изорванными в куски этими колесами?

– Не говорил ли я тебе, Санчо, – воскликнул Дон-Кихот, – что мы прибыли туда, где я должен показать, до какой степени может доходить моя храбрость? посмотри, сколько изменников и разбойников выходят меня встречать, сколько чудовищ приближается ко мне; сколько привидений выходят, чтобы напугать нас своим отвратительным видом. Ну, вы меня узнаете, отменные злодеи.

Он поднялся в лодке на ноги и принялся изо всей силы своих легких угрожать мельникам. «Сволочь низкорожденная и еще ниже образованная, – кричал он им, – возвратите свободу и волю лицу, которое вы держите в плену в вашей крепости, все равно высокого или низкого оно происхождения, все равно, какого оно звания. Я Дон-Кихот Ламанчский, называемый рыцарем Львов. Мне, по высшему повелению небес, суждено положить конец этому приключению». С последним словом он взял в руки меч и принялся размахивать им в воздухе против мельников, которые, услышав, но, не поняв странной его речи, протянули свои шесты еще дальше, чтобы удержать лодку, подплывавшую к шлюзному желобу.