Дон Жуан

Одеться перед балом, говорят,
Всем трудно, но труднее после бала
Надеть хандрой пропитанный халат,
Как Нессов плащ, и повторять устало,
Что вслед за Титом юноши твердят:
«Опять потерян день, и ночь пропала!»
По мне, однако, было бы умней
Вести учет удачных наших дней.

12

Мой Дон-Жуан один в своем покое
Большое беспокойство ощущал;
Глаза Авроры были ярче вдвое,
Чем он со слов миледи ожидал,
И знай он, что творится с ним такое,
Он, верно, философствовать бы стал;
Но, к философии не прибегая,
Он попросту мечтал, порой вздыхая.

13

Жуан вздыхал. А тут еще луна,
Богиня всех вздыхающих, сияла,
Настолько ослепительно ясна,
Насколько наше небо позволяло.
Лирической тоской уязвлена,
Душа героя нашего пылала,
В ней разгорался пафос нежных слов
И томно — восклицательных стихов.

14

Любовник, астроном и сочинитель,
Поэт или влюбленный свинопас
Луну — фантазий давнюю обитель
Почтили вдохновеньями не раз,
Когда она, блестящая в зените,
Рождает и простуду и экстаз,
Приливами морей повелевает
И томные сонеты навевает.

15

Лирическим раздумьем обуян,
В готическом покое горделивом
Не думал о покое Дон-Жуан,
Он видел, как мерцает прихотливо
Гладь озера сквозь призрачный тумана
Вдали, конечно, наклонялась ива,
И водопад срывался с крутизны,
Сверкая пеной снежной белизны.

16

На столике — верней, на туалете
(Я точности придерживаться рад;
О самом незначительном предмете
Я говорить не стану невпопад!)
Свеча горела тускло. В мутном свете
Героя моего усталый взгляд
Встречал картины, вазы, гобелены
И темные готические стены.

17

Он вышел в зал. В багетах темных рам,
В неясной мгле таинственного света
Мерцали величаво по стенам
Прекрасные старинные портреты
Давно почивших рыцарей и дам,
Кольчуги, шлемы, розы, кастаньеты
Портреты мертвых под лучом луны
Особенно печальны и страшны.

18

Суровый рыцарь и седой монах
При лунном свете будто оживают;
Шаги твои на дремлющих коврах
Таинственные шорохи рождают;
Во всех углах гнездится смутный страх,
Причудливые блики выплывают:
«Как смеешь ты блуждать в ночной тени,
Когда не спят лишь мертвые одни?»

19

Неуловимо — призрачно смеется
Красавица, почившая давно;
Ее истлевший локон резво вьется,
Ее лицо луной озарено…
Портрет навеки юным остается,
Ему бессмертье странное дано;
Ведь и при жизни все портреты наши
Всегда моложе нас — и часто краше!

20

Итак, Жуан мечтательно вздыхал
О том, что все подвластно изменению
И женщины и чувство. Он шагал,
Стараясь заглушить свое волненье,
И вдруг неясный шорох услыхал…
Быть может, мышь? Быть может, привиденье?
(Никто не любит слышать в час ночной
Шуршанье между шторой и стеной!)

21