Читаем Донбасский декамерон полностью

Крымский мост был изготовлен из 10 000 тонн донецкой стали. Ее в Донбассе варили, из нее в Донбассе сделали все конструкции моста. Донецкий человек, когда идет по нему, должен помнить, что под ногами у него 668 метров малой родины, созданных во славу столицы.

Четвертый донецкий артефакт в столице России был мало известен и мало заметен, но на нем, образно говоря, держалось все советское, да и постсоветское телевидение.

Стальные канаты, державшие уникальное сооружение – телевизионную Останкинскую башню, были изготовлены тоже в Донбассе, в небольшом городе Харцызск, на тамошнем, я извиняюсь за мой донецкий, сталепроволочноканатном заводе. В годы украинской власти он стал называться «Силур», много раз был перепродан, разворован. Сейчас былую славу его возрождают власти ДНР.

Что такое Останкинская башня? Это 540 метров бетона и стали, взметнувшихся в московское небо. Архитектор этого чуда Николай Никитин придумал систему из 149 стальных канатов под напряжением. Они и были сделаны в 1960–1967 годах. Стояли бы и до сей поры, но пожар 2000 года повредил большую часть из них. Нынешние уже не донецкие.

Бонус – харцызские стальные канаты использовались при строительстве гигантской статуи «Родина-мать» в Сталинграде, строившейся в те же годы, что и башня в Москве. Кроме того, их по сей день можно видеть на вантовых мостах Риги и Киева.

Самый незаметный, но при этом очень весомый вклад в дело (а то и «тело») Москвы внес Ясиноватский машиностроительный завод. Вообще-то Ясиноватая – крупнейший железнодорожный узел не только Донбасса, но и всего бывшего Советского Союза. Четыре года назад туда пришла война, и железная дорога почти намертво встала.

А вот ЯМЗ работает, несмотря ни на что, и выпускает проходческие комплексы и угледобывающие комбайны для шахт Кузбасса. Но мы о Москве. Как уже можно догадаться – Ясиноватая поставляла столице проходческие комплексы для метростроя. Они, вообще-то, изначально для проходки угольных пород предназначались. Но принцип работы один, поэтому здесь научились делать комплексы для метростроя. Более того, как утверждают на предприятии, разработка и производство механизированных щитовых комплексов типа «КТ» и «ТЩБ» коренным образом изменили технологию проходки тоннелей и строительства метрополитенов.

Так что многие московские станции метро начиная с 60‑х годов, а также сотни километров перегонов между ними построены при непосредственном участии ясиноватских машиностроителей. Конечно, не в одной Москве, но в Ленинграде/Петербурге, Киеве, Праге на метрострое работали ясиноватские комплексы. Но только в Первопрестольной их вклад столь заметен.

Если Урал местные историки зовут «горнозаводской цивилизацией», то Донбасс правильно было бы называть цивилизацией инженерной мысли. Ни в одном регионе, созданном русским гением, потом, кровью, нет и не было такой немыслимой концентрации предприятий практически всех видов промышленности, сотен многопрофильных и узкоспециализированных научных и проектных институтов. Никогда в России больше не было рождено такого количества ремесленных и инженерных династий.

Многое из того, что за полтора века было создано в Донецких степях Россией для России, для Союза, украинская власть погубила за четверть века своего «незалежного» правления. Теперь она пришла добивать остатки былого величия Донбасса. Неужто мы видим закат донецкой инженерной цивилизации и лицезреть ее достижения сможем только в Москве?

* * *

Донна постучала по оконному стеклу ногтем. Палыч давно заметил, что маникюра эти руки не знали давно.

– Какая теперь разница, была или нет эта донецкая цивилизация, – сдавленным голосом произнесла она. – Теперь на небесах только и говорят, что о нашей цивилизации. А мы им, такие гордые, – да. Это мы из адского котла в преисподней выпрыгнули, пустите в рай.

– Ладно, ладно, – затараторил Панас, – прочитаю вам еще на эту же тему. Пусть пишется все, что у нас есть. Так Донна?

Женщина посмотрела на него с непонятным для Палыча смыслом и ответила медленно:

– Такт, так, Панасэ…

– Что это вас на суржик потянуло? Чудненько. Слушаем дали…

История о «плавильном котле» Донбасса: русская руда и всероссийские добавки

Как только не пытаются обосновать свое право на земли Донбасса украинские националисты, но все их потуги оказываются напрасными, сталкиваясь с укоренившимся в краю русским интернационализмом

Факт, хорошо известный любому мужчине, побывавшему в Донбассе, а уж тем более в его столице, – после первого же своего приезда туда уезжать не хочется. Ведь нигде больше в мире нет такого количества безумно красивых женщин и девушек на квадратный километр. Лично знаю людей, менявших под влиянием этого фактора идеологические предпочтения. Ученые утверждают, что виною всему – особая генетика, смешение сотен кровей в крае за очень короткое время – чуть больше века.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее