Донецкие повести

«Я всех вас научу внутренний устав блюсти, лично у каждого экзамен на любовь к Отчизне и ведомству принимать буду, — в ярости начальник службы безопасности разговаривал сам с собой. — Если сам уцелею. Впрочем, какая разница…»

Ему дали шанс загасить пожар, который он прозевал. И, как охотничий пёс, взявший след, «В.В.С.Б.» уже жил только погоней за целью, ничего другого для него отныне не существовало.

* * *

Первое после длительного перерыва заседание предвыборного штаба Иван, в виде исключения, провёл в своём рабочем кабинете в телекомпании. Несмотря на ворох накопившихся проблем, запарки, несколько сползшие вниз рейтинги, энергетический подъём и бодрость духа Черепанова передались подчинённым, окрылили их и добавили уверенности.

— У нас появилось сразу несколько козырей, — бодро начал Иван, — давайте подумаем, как правильно ими распорядиться и в какой последовательности выкладывать.

— Нужно обеспечить максимальные эфиры завтрашней пресс-конференции в ГУВД. Давать повторы во всех выпусках новостей и регулярно добавлять по чайной ложке новые порции подробностей, — подключился Кирилл Воропаев, отвечавший в штабе за событийный ряд. — Потом подключить блиц-интервью с жителями — что они обо всём этом думают. И затем тиражируем по всем почтовым ящикам газетную версию нашего расследования о том, как махинации конкурентов привели к росту коммунальных платежей.

— Кстати, мы типографии предыдущий спецвыпуск ещё не до конца по деньгам закрыли, — напомнил Антон Плачан-да, отвечавший за полиграфию.

Иван вопросительно посмотрел на своего главбуха Людмилу Алексеевну, на которую в отсутствие Портного волевым порядком скинул ведение всех финансов.

— Иван Сергеевич, я эту ситуацию контролирую, но дело в том, что они сами разбили платёж на несколько счетов, а по последнему только вчера сдали налоговые накладные. До вечера деньги уйдут.

— Это хорошо, возможно, с завтрашнего дня у вас, наконец, появится подмога в виде самого Портного.

— Хорошо бы, а то у нас по телевизионной бухгалтерии дел накопилось. Но видите, мы справляемся, как положено.

— Молодцы! — Черепанов знал, что главбух, подобно ученице, которая блестяще выучила урок и ждёт похвалы учителя, любит, чтобы с ней советовались и её ценили. Поэтому он никогда не скупился на внимание и добрые слова.

— Может, обновим под ситуацию некоторые из наших слоганов? — снова взял слово Кирилл Воропаев.

Два часа пролетели для участников совещания практически незаметно.

Иван вышел с работы в добром расположении духа — с минуты на минуту должна была подойти Ольга, чтобы вместе двинуться за покупками. И тут, словно в каком-то страшном сне, перед ним возникла смуглянка Анюта из уже забытого и кажущегося теперь ненужным курортного романа: «Вот я и нашла тебя. Думал так просто отделаться? Поматросил, значит, и бросил…» В этот момент непонятно откуда появившаяся Ольга схватила маленькую плутовку за волосы и начала наставлять:

— Ещё раз на глаза попадёшься…

Выражение глаз Ольги было настолько красноречиво, что играть в обиженную девочку было бессмысленно.

— Извините, я больше не буду, просто деньги нужны. Увидела по телевизору и решила: попробую сбить, а вдруг выйдет? — забормотала смуглянка и ретировалась в ту же минуту, как только была отпущена.

— Оля, всё не так, как тебе может показаться, — Черепанов начал виновато оправдываться, едва злополучная Анюта скрылась за углом.

— Не надо, не объясняй ничего, поверь, сейчас для меня всё это не имеет абсолютно никакого значения. И ты должен меня простить. Когда полгода назад я уходила от тебя, мне тоже показалось, что я полюбила другого человека. А потом поняла, что это была иллюзия. Я почувствовала, как сильно тебя люблю, как ты мне дорог, но боялась, что после всего ты уже не захочешь меня принять. И все эти дурацкие обиды. Вань, теперь я… теперь ты мне… ты вся моя жизнь.

— Раз так, с меня ужин, — Иван нежно обнял Ольгу.

* * *

«В.В.С.Б.» нажал на кнопку, и тут же раздался голос секретарши, всегда готовой выполнить любое его задание:

— Слушаю, Виктор Владимирович!

— Пусть эта краля зайдёт, — на всю приёмную по громкой связи раздались его унизительные, убивающие слова.

Тихо поздоровавшись, Кутовая, бледная, с покрасневшими глазами, враз постаревшая и осунувшаяся остановилась возле стола, не решаясь без приглашения присесть. Она напоминала школьницу, которую вызвали к доске и которая не выучила урока, а потому сгорает то ли от стыда, то ли от страха. На ней был строгий коричневый костюм, но губы ее были ярко накрашены.

— Чего стоишь, присаживайся, в ногах правды нет, а в твоих — уж точно, — Виктор Владимирович не считал нужным соблюдать учтивость и дал волю грубости и резкости, которые в его исполнении граничили с жестокостью и садизмом.

Обращение на «ты» было невинным цветочком в потоке ожидающих Кутовую оскорблений и издёвок

Кутовая молча присела и покорно приготовилась испить свою чашу, так и не в силах оторвать глаза от пола.