Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

4 мая последние воинские части Донецкой республики и ее правительство покинули территорию ДКР, двинувшись к югу, в направлении узловой станции Лихая, к которой и с запада, и с севера приближались немцы. В тот же день, 4 мая, Совет на родных комиссаров советской России признал демаркационную линию с немцами, одновременно издав приказ о прекращении военных действий на Юге и разоружении всех частей, которые переходили указанную линию. Была принята отставка главнокомандующего войсками республик Юга Антонова — Овсеенко. Хочется особо отметить, что сам главковерх подал прошение об отставке со следующими словами: «Выполняя волю Советской власти на Украине и в Донецкой республике, я в течение двух месяцев, в меру своих сил, руководил борьбой советских Украинских и Донецких войск против германо — гайдамацкого вторжения».

Он же в тот же день издал приказ № 4, в котором вновь — таки говорит о войсках Украины и «Донецкой рабочей республики», что лишний раз подтверждает тезис о существовании и ДКР, и ее войск на момент отступления в мае 1918 г. Приказ Антонова гласит: «В полном согласии с Советскими правительствами Украины и Донецкой рабочей республики объявляю о сложении с себя звания Верховного Главнокомандующего войсками республик Южной России и о прекращении военных действий. Приказываю частям, подчиненным мне и не сложившим еще оружие, сдать таковое немедленно представителям военной власти Российской Федеративной Республики»[1012].

Эти решения Антонова были в тот же день подтверждены приказом Ленина: «Строжайше наблюдать за тем, чтобы отдельные, еще неразоруженные отряды бывшей армии Южных республик немедленно разоружались по переходе через границу Российской Советской Республики». Понятно, никто эти отряды разоружать не собирался, а подобные приказы, как видно из того же документа, нужны были лишь для того, чтобы устранить «какой бы то ни было повод для перенесения борьбы на территорию Российской республики». 10 мая Главный штаб войск Южных республик (опять — таки — не только Украины) был официально ликвидирован[1013].

Даже если бы у представителей советской власти было бы желание разоружить отступавшие армии Донецкой республики при выходе ее за свои пределы, осуществить это было бы невозможно хотя бы в связи с тем, что в районе станция Лихая, к которой двигались Артем со товарищи, советской власти не было — разоружать было некому.

Незначительный по расстоянию отрезок от Миллерово до Лихой (всего — то около 80 километров) преодолевался с колоссальными сложностями. По воспоминаниям Моргунова, на всем пути следования до Лихой «все железные мосты были взорваны, деревянные сожжены, насыпи местами разрушены, полотно в 5–10 верст было согнуто в кольца и петли». А ведь двигалось до 80 эшелонов, более чем 3 тысячи вагонов с воинскими частями и грузами! Восстанавливать железную дорогу приходилось под непрерывным огнем. «По утрам, — вспоминает В. Моргунов, — нас ежедневно посещали аэропланы, угощая бомбами. С боков делали налеты казаки». Десятки эшелонов двигались плотной колонной со скоростью до 20 километров в час и с постоянными остановками. Впереди шел, постоянно отстреливаясь, бронепоезд, по бокам двигались броневики, в арьергарде — «бронелетучки» — бронированные дрезины[1014].

Сам Артем так вспоминал этот поход: «У Лихой собрались деморализованные остатки разбитой германцами и разложенной безнаказанностью части так называемой 3–й армии, масса беглецов — шахтеров с семьями из Донецкого бассейна. С севера, с запада и с юга надвигались немецкие войска; на востоке в Донской области началось восстание, организованное по взаимному уговору с немцами. В Лихой оказалось колоссальное военное имущество, которое в руках восставших казаков явилось бы страшным оружием против неподготовленной к борьбе Советской России… Немцы надвигались и зажимали нас в железное кольцо. Нас громили и из орудий, и с аэропланов… Защищаться было нечем»[1015].

У станции Каменская, уже пройденной основными силами ДКР, произошли столкновения немцев с арьергардными советскими частями, которыми командовал Ворошилов и присоединившийся к нему отряд донецких шахтеров и красных казаков во главе с Щаденко. Данная стычка задержала продвижение немцев с севера. В это время Артем и Руднев уже распоряжались отправкой на восток эшелонов из самой Лихой, на которую уже насели немцы с запада и юга (см. цветн. вкладку).

Свидетели событий позже вспоминали ад, царивший в Лихой 5–6 мая: «На самой станции оставаться было почти невозможно. К вечеру нам все же удалось много эшелонов продвинуть вперед. Чуть забрезжил рассвет. Началась канонада. В наш вагон попал снаряд, кому — то оторвало голову. Обстрел усилился. Часов в 8 утра стало известно, что наши бросают позиции и что по пятам их к станции продвигается противник. К полудню положение создалось невообразимое. Мчались группами, в одиночку кавалеристы, пехота, артиллерия, на ходу рубились постромки, бросались орудия, пулеметы. Трудно было установить, кто же бегущие»[1016].