Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

Харьковские городские власти честно пытались вступить в сношения с представителями центральной украинской власти. Рубинштейн от имени Думы в первые же дни после прибытия украинцев встретился с командующим Запорожской дивизии генералом Зурабом Натиевым, который присутствовал на параде немецких войск в Харькове[1061]. Контактировали городские власти и с назначенным украинским комендантом Харькова полковником Александром Шаповалом. Особенно это касалось постоянных запросов о причинах очередного расстрела или ареста. Правда, чаще всего выяснялось, что Шаповал совершенно не контролирует ситуацию вокруг интересуемых событий.

Генерал З. Натиев (в центре) во время немецкого парада в Харькове

Еще меньше пиетета по отношению к украинским союзникам было у германского командования. Штейфон оставил красочное описание встречи немецкого генерала с представителями украинских властей в Харькове: «Командир баварского корпуса генерал Менгельбир оказался очень суров к пришедшей к нему украинской делегации. Последняя явилась в украинских костюмах, с «оселедцами». Менгельбир заявил, что «не умеет говорить с людьми, у которых хвосты растут на голове». Подобные слова старшего начальника чрезвычайно правдиво выявили фактическое отношение немецкого офицерства к украинскому вопросу»[1062].

Штейфон, как мы видели, любил преувеличивать. Но его вывод об отношении немцев к украинским союзникам подтверждается массой документов. Генерал Людендорф жаловался на качество украинских частей, которые пришлось расформировать, и причитал: «Мы могли бы в конце концов получить хоть немного поддержки со стороны сыновей земли, которую мы освобождали от большевистского доминирования»[1063].

Колин Росс в докладе германскому МИДу вынужден был признать: «Украинская самостийность, на которую опирается Рада, имеет в стране чрезвычайно слабые корни. Главным ее защитником является небольшая группа политических идеалистов. Рада… все же опирается теперь, как, по всей вероятности, еще долго и в будущем, на немецкие штыки». Немецкий публицист, изучив ситуацию в Украине, дал уничижительные характеристики украинской армии: «Украинское войско — войско наемников; оно состоит из бывших солдат и офицеров, безработных и авантюристов… Численность Украинской армии приблизительно равна 2000 человек; армия делится на целый ряд отрядов, отличающихся друг от друга своей формой… Боевая ее сила чрезвычайно мала»[1064].

Сегодняшние легенды, распространяемые историками с титулами и учеными степенями, о том, что украинская армия, дескать, насчитывала сотни тысяч солдат и чуть ли не самостоятельно, без немцев, проводила значимые боевые операции, не выдерживают никакой критики. Немцы не раз докладывали своему командованию о том, что украинские союзники только создают проблемы, в том числе и во взаимоотношениях с населением оккупированных территорий. Командование германскими войсками, расквартированными в Донбассе, докладывала о бардаке, царившем в войсках генерала Натиева: «Конные сотни — недисциплинированные банды, командный состав одинаково ненадежен… Вмешиваются в дела администрации, грабят. Для спокойствия уезда необходимо гайдамаков убрать». О том же просили и представители местной власти. К примеру, уездный староста Александровска докладывал, что «желательно пребывание в уезде не галицийских войск, а германских или венгерских»[1065].

К. Соколов, наблюдая за взаимоотношениями немцев с украинскими вояками, отмечал: «Конечно, казачьи «войска» играли при немцах роль простой декорации. Казаки могли выставить ничтожную горсть плохо снаряженных «людей»… Потомки запорожцев в сборной одежде, вооруженные чем Бог послал, смотрелись совсем михрютками рядом с молодцеватыми краснощекими, отъевшимися на русских хлебах баварцами. Немецкий генерал, которому однажды представили группу казаков, махнул рукой и любезно посоветовал отпустить «этих парней» на полевые работы»[1066].

Во многом такое состояние украинских частей объяснялось природой их происхождения. Как писал генерал Деникин, украинизация войск в 1917 г. представляла собой всего лишь «простое дезертирство и шкурничество». Это же подтверждает командующий войсками Киевского военного округа полковник К. Оберучев, лично участвовавший в формировании украинских частей. Он вспоминал, как из дезертиров, случайно собравшихся в Киеве, сколачивали первые украинские полки. «Но напрасно вы стали бы искать на фронте всех… этих украшенных национальными эмблемами защитников Украины, которой, к слову сказать, угрожал сильный враг, — писал Оберучев. — Их не было там, они туда не пошли, а разбежались по деревням»[1067].