Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

Академик, профессор четырех университетов, уроженец Каховки взывал к чувствам и разуму умеренных деятелей УНР: «Не к тем, которые находятся под роковою властью этих страстей, не к фанатикам украинской идеи обращаюсь я со своей речью: их не вразумишь, они и слушать не захотят. Я обращаюсь к тем неофитам украинской идеи, которые еще не отравлены ядом вражды и ненависти и только проходят стаж национального возрождения… Общие языки, имея свою историческую миссию, не препятствуют, а содействуют национальному развитию областных, из которых тот или другой в свою очередь может… стать общим. Но Украина… воздвигает пущее гонение на общий русский язык, торопясь насильственно, по приказу, по — большевистски украинизировать все ведомства, все учреждения, все канцелярии на огромной территории, разноплеменное и разноязычное население которой давно привыкло, в этих сферах, пользоваться языком общерусским. Нельзя не предвидеть, нельзя не опасаться здесь серьезной помехи и даже ущерба для правильного развития самой украинской национальности: ибо тут нарушаются натуральные права личностей и целых масс населения, и неминуема вспышка недоброжелательных и даже одиозных чувств в отношении к новому языку, с такой быстротой и натиском вторгающемуся в школу, в суд, в нотариальные конторы, в банки и т. д. и т. д. А между тем дело, казалось бы, совсем простое и могло бы уладиться к общему удовольствию: стоит только узаконить оба языка, украинский и общерусский, и предоставить населению возможность пользоваться, как тем, так и другим — на равных правах»[1113].

Тот же Овсянико — Куликовский спустя некоторое время возмущался насильственной украинизацией южнорусских школ и вузов. Он, в частности, отмечал: «Мы должны признать совершенно ложною и извращенною ту школу, которая, навязывая питомцам чужой язык, препятствует свободному развитию национальных пружин мышления и, таким путем, ведет к денационализации или насильственной замене одного национального уклада другим… Родным языком подавляющего большинства интеллигентных слоев на Украине является язык общерусский. Его нельзя упразднить по мановению властной руки. Невозможно также установить сроки, с наступлением которых он обязан перестать быть родным… Все гонения, на него направленные, только поднимут его престиж и усилят его обаяние». В этой связи академик делает однозначный практический вывод: «Остается одно: установить нормы свободного сотрудничества и живого симбиоза двух языков — украинского и общерусского»[1114].

Эти статьи академик Овсянико — Куликовский успел опубликовать до закручивания гаек в прессе, позволявшей себе критиковать украинизацию. Уже с конца апреля 1918 г. в статьях харьковских газет на тему украинского национального вопроса появились зияющие пустоты, связанные с цензурой. К примеру, такими «многоточиями» пестрит обширный ответ известного российского критика и публициста Александра Яблоновского (уроженца Херсонской губернии) на письмо Христины Алчевской, той самой, которая еще до революции решила поддержать экстремистские националистические потуги Николая Михновского.

Христина Алчевская

Цензура вымарала фразы, следовавшие за вопросами газеты: «Отдаете ли вы себе отчет, милостивая государыня, в том, что сейчас происходит? Помните ли вы, украинская интеллигентка, в каком черном деле вы принимаете нравственное участие?». Далее — стертый цензурой абзац. Правда, одну фразу, связанную с злободневной современностью, украинский цензор как — то упустил, видимо, решив, что речь идет об исторических персонажах: «Ведь, насколько я могу судить, Новороссию присоединил к нам Потемкин, а не Петлюра… Или в самом деле это надо еще доказывать, что история знает только Потемкина — Таврического, но совершенно не знает Петлюры Таврического?»[1115].

Жители территорий, входивших в Донецкую республику, в своей основе так и не восприняли тот факт, что они вдруг стали гражданами Украины, несмотря на то, что их обязывали немедленно принять подданство УНР. Уже в первый день появления украинской власти в Харькове и. о. губернского коменданта полковник А. Шаповал торжественно объявил: «Все население Украины должно принять подданство Украинской Народной Республики, после чего будут считаться гражданами Украинской Республики». При этом альтернативы у жителей ДКР было немного: «Не согласные с этим должны покинуть пределы Украины»[1116].