Донный лед

С тех пор как Леху увезли на лечение, Сеня сильно стал тосковать. У Варьки он с того памятного дня ни разу не был. Больше того - Сеня всячески избегал встреч с Варькой, потому что ему было стыдно. Как-то он не так повел себя в тот вечер, когда вернулся ее нежеланный муж. Как следовало себя повести в той щекотливой ситуации, Сеня и сейчас не сумел бы сказать, но в том, что он тогда так безропотно ретировался, можно сказать - слинял, - в этом было что-то унизительное.

Варькин муж долго в поселке не задержался. Попросил у Варьки денег Варька все отдала, что были, - и опять отправился куда-то ловить удачу. Об этом рассказала Сене Нина, незаконная сожительница Арслана Арсланова. Видимо, Нина всегда чувствовала эту свою незаконность, она старалась ни с кем в мехколонне не встречаться, сидела вечерами безвылазно в арслановском вагончике и, если хозяин отсутствовал, читала книжку, шила или слушала "Спидолу". Поэтому Сеня очень удивился, когда увидел Нину на пороге своего вагончика.

- Нина? - спросил он, не скрывая удивления. - Ты чего?

- Рыжего не видел, Сеня, а? Рыжий потерялся.

- Не видел, нет, да ты заходи, заходи, гостем будешь.

Нина зашла.

Села на табурет и беспомощно всхлипнула.

- Да ты чего, Нина?

- Арслана нет, и Рыжий потерялся! Совсем одна!

- И я один, - усмехнулся Сеня, - вот и потолкуем. Чай будешь?

Рыжего вообще-то Сеня знал, он его видел раза два или три. Рыжим звали большого пушистого кота - кот был именно этого самого цвета.

- Рыжий, Рыжий, - Нина мечтательно прикрыла глаза, - я же его из Свердловска привезла.

- Из Свердловска? - удивился Сеня.

- Из Свердловска. Самый верный мой кавалер. Сколько, Сеня, мужиков меня бросило, а Рыжий никогда не изменит. Вот только сегодня сбежал куда-то.

- Придет, - успокоил Сеня, - кошки, они приходят.

- Придет, - согласилась Нина.

Сеня резонно хотел спросить: а чего же, мол, прибежала с поисками, если знаешь, что придет, но не спросил. Пришел человек к человеку - чего здесь спрашивать!

Он разлил чай и надорвал кулек с пряниками. И опять похвалил:

- Свежие, сегодня брал!

Нина улыбнулась:

- Тарелочка есть?

- Есть.

Сеня достал.

Нина пересыпала пряники в тарелку - не все, а сколько нужно к чаю, остальное убрала за занавесочку.

- Так уютнее!

Сеня посмотрел - действительно уютнее. И он сказал:

- Действительно...

Отхлебнув чай, Сеня спросил:

- А ты в Свердловске чего делала?

- В Свердловске-то? А летала. Стюардессой была.

- Ни себе чего! - удивился Сеня. - А чего ж ты это...

Сеня сделал неопределенный жест, который следовало понимать примерно так: дескать, чего ж ты - имела такое хорошее положение в жизни, а променяла его на неинтересную работу в складе электротехнических материалов и на сомнительное положение любовницы тоже довольно сомнительного человека.

Видимо, так Нина его и поняла, потому что ответила, не уточняя вопроса:

- А это, Сеня, долгая история...

И горько как-то рукой махнула.

Не нужно было быть большим психологом, чтобы понять, что Нине хочется, чтобы ее еще порасспрашивали, и Сеня покорно спросил:

- Какая же история?

Нина опять всплеснула горестно рукой и сказала:

- Такая, Сеня, история, что и рада бы кого винить, а некого. Кроме себя и винить некого.

Она машинально пожевала пряник, глотнула горячего чая.

- Ну, летала. Муж у меня был, тоже летчик, только военный, старший лейтенант. А я хорошенькая была, сейчас-то полиняла, а была красивая.

Сеня внимательно посмотрел на Нину. Высокая, стройная, лицо чистое, носик аккуратный, хорошенький, рот небольшой, губы пухлые, яркие без краски. А главное - волосы, пышные, длинные, белые как снег. Наверное, кислотой травленные, но - красиво. Нет, она и сейчас красивая, что там говорить зря.

И Сеня сказал, наморщив нос:

- Да нет, ты и сейчас красивая, чего говорить зря.

- Сейчас что! - возразила Нина. - Сейчас я сама себя не ощущаю. А тогда... Знаешь, Сеня, тебе это, может быть, не интересно, но есть такое правило: женщина выглядит так, как она сама себя ощущает. А я, Сеня, ощущала себя красавицей! Я свою красоту чувствовала, и было мне от этого счастливо. И была я, Сеня, звонкая и пела все время. Но знаешь, Сеня, нам всегда мало. Нам мало, что нас, например, муж любит, души не чает. Нам нужно, вот когда мы себя ощущаем, нам нужно тогда всеобщее поклонение. Нет, нельзя сказать, что я мужа не любила...

Она задумалась, как бы споря сама с собой, и подтвердила: