Донор

— Знаешь, во сколько мне обошелся этот байк, старая вешалка? — спросил он, пнув Шаниту ногой, обутой в мотоциклетный ботинок. — Почти два ляма. Тебе пришлось бы всю жизнь сосать на трассе, чтобы собрать хотя бы четверть суммы.

Шанита застонала, с трудом переворачиваясь на другой бок. Приглядевшись повнимательней, Евгений увидел торчавший из ее колена огрызок кости. Рваные джинсы женщины потемнели от сочащейся крови.

«У нее открытый перелом», — подумал он, испытав ни с чем не сравнимое сладостное злорадство.

— Ну что, селедка?! — скрипуче засмеялся Золотарев, наступив ботинком на сломанную ногу Шаниты. Невыносимая боль заставила ее быстро очнуться, и промозглую тьму разорвал пронзительный крик.

— Кажется, так тебя назвал тот пьяный толстяк? По-моему, очень подходяще. Я жажду услышать, что ты планировала сделать со мной, — сказал Евгений, подмигивая корчившейся на земле женщине. — Что ты там пела про скальпели, терку и прочее дерьмо? А?

Продолжая посмеиваться, он шагнул к попутчице, грубо сорвав с нее рюкзак. Расстегнув молнию, Золотарев бесцеремонно вывалил все его содержимое на каменистую поверхность оврага.

Никаких скальпелей, кусачек, молотка там не было.

На земле валялись свитер-толстовка с капюшоном, какая-то потрепанная книга, литровая пластиковая бутылка с остатками прозрачной жидкости, ополовиненная пачка сигарет «Уинстон», яблоко и упаковка влажных салфеток. Евгений поддал ногой по яблоку, и фрукт улетел в ручей.

— Я, собственно, в этом не сомневался, — важно изрек он. Со стороны казалось, что он даже несколько разочарован увиденным. С презрительным видом Золотарев плюнул на сваленные вещи, затем поднял в воздух бутылку с жидкостью, прищурившись:

— Ты сказала, что там нос и уши моей подружки. Обманула, значит.

— Обманула, — эхом откликнулась Шанита. — Это просто минералка. Без газа, — добавила она, как будто это имело какое-то значение. Справившись с приступом жуткой боли в искореженной ноге, она не без труда села, упершись ладонями в камни. — Твоя Надя в полном порядке.

— Правда? А как же гребаное смс, которое я получил в том кабаке? Мол, сегодня ничего не выйдет?

— Я встречалась с ней и объяснила, что мне от тебя нужно. Она мне поверила, и я взяла на время ее сим-карту. Так что ты больше ее никогда не увидишь.

Евгений удивленно уставился на Шаниту:

— Не слишком ли смелое заявление, селедка? Вот по тебе я могу дать стопроцентный прогноз. Сегодня ночью ты сдохнешь. Или ты будешь возражать? Хочешь, поспорим?

— Я это знаю, — совершенно спокойно ответила женщина. — Но я заберу тебя с собой.

Золотарев расхохотался.

— Мне всегда нравились оптимисты, а также люди с чувством юмора! — воскликнул он, резко оборвав смех. — Вот гляжу я на тебя и не пойму, ты и правда конченая дура? Или притворяешься?

Он отфутболил бутылку с водой, и та, описав полукруг в холодном воздухе, упала на камни.

— Значит, пытать меня ты не собиралась, — подвел итог Евгений, на всякий случай еще раз разворошив нехитрые пожитки Шаниты. — Как же ты собиралась осуществить свою месть, детка? Затрахать меня до смерти?

Он поднял книгу.

— Ого. Достоевский, «Преступление и наказание». Любишь русскую классику? Или морально настраивалась на нашу встречу?

Шанита ничего не ответила.

Евгений брезгливо бросил книгу, затем сунул руку во внутренний в карман, извлекая смартфон. Нахмурился, увидев паутину трещин на темном экране. Провел пальцем, пытаясь оживить гаджет, но тот оставался глухим к манипуляциям байкера.

— Еще и телефон сломала, сучка, — резюмировал Золотарев, переведя взор на Шаниту. — Путешествие с тобой выходит в копеечку. Слышишь меня?

— Бедненький и разнесчастненький, разорили тебя.

Наклонившись, Шанита молча разглядывала распухшее колено, из которого торчал белеющий осколок кости.

Осмотревшись, Евгений нагнулся, поднимая с земли нож. Тот самый, которым его ранила женщина. Узкое лезвие было выпачкано запекшейся кровью, костяная рукоятка вырезана в виде звериной морды.

— Ага. Значит, этой ковырялкой ты меня тыкала всю дорогу, — заключил Золотарев. Он бросил нож в ледяной ручей и вновь повернулся к ней:

— Я правильно понял, что Надя жива?

— Я же сказала. Я ее и пальцем не тронула, — ответила Шанита.

— А что с моей ассистенткой? Я о Даше Фолиной. Вроде бы кто-то утверждал про спицы перед глазами? А?

— С твоей медсестрой правда. Фолина ведь знала, на что идет, помогая тебе, — устало произнесла Шанита. — Но я ни в чем не раскаиваюсь.

— Должен тебе сказать, ты была очень убедительна, — признался Евгений. Он скинул с себя куртку, затем, морщась от боли, начал расстегивать рубашку.

— К байку и смартфону плюсуем косуху с рубашкой, — сварливо подсчитывал он. — Знаешь, сколько ты мне должна, селедка? Тебе придется продать все потроха, чтобы рассчитаться со мной. Хотя вряд ли кому-то пригодятся твои прокуренные легкие и испитая печень.

Шанита рассмеялась дребезжащим смехом. Со стороны казалось, что в ведре перекатываются осколки стекла.

— Даже если бы я была здорова, я не смогу продать в России свои органы.