Доноры за доллары

Он принадлежал к разряду тех людей, которые, испытав неудачи, отыгрываются на своих ближних. Если этим людям случается занять хотя бы небольшую должность, их характер портится очень быстро. Попадая под давление вышестоящих, перед которыми они трепещут, как осиновые листы, они отыгрываются после на подчиненных.

Лямзин, переживший в последнее время ряд унижений от различных сильных мира сего и параллельно – несколько скандалов со своей склочной женой, теперь был желчен и вреден до невыносимости. Однако все свои эмоции ему удавалось излить только на медсестер и молодых специалистов.

Те двое, что сидели перед ним в кабинете, смотрели на его красную от злости лысину слегка насмешливо.

– Это чьи вообще проблемы? – сощурив серые глаза, спросил Головлев, развалившийся на диване и нервно ощипывающий стоящую в вазе гвоздику. – Кто у нас организатор и великий комбинатор? Уж не ты ли, Степан Алексеевич? Вот с тебя и надо спросить – какого ляда у нас все так плохо? Мы-то люди маленькие – нам прикажут, мы сделаем...

Власов поддержал Головлева мрачным взглядом и еще глубже вдавился в кресло, которое под его весом жалобно скрипнуло.

Лямзин с ненавистью посмотрел на полосатые носки Головлева, которые выглядывали из-под задравшихся щеголеватых брюк. Он уже и сам был не рад, что позволил себе взять командный тон с этой опасной компанией.

– И все-таки удовлетворить все ваши финансовые претензии я не в силах. Я уже неоднократно обращался к нашим партнерам с просьбами и протестами. Они считают, что мы получили все, что заслужили, – примирительно сказал завхирургией.

– Да-а? Может, мы им еще за бесплатно должны товар поставлять? Мол, возьмите, господа, от нас подарочек, а со своими проблемами мы как-нибудь сами справимся? – язвительно кинул Власов и угрожающе сжал кулаки.

– И что вы предлагаете? – совсем уже сник Степан Алексеевич.

Головлев покрутил головой, пытаясь ослабить галстук, который ему за день порядком поднадоел. Так же ему поднадоел этот нудный и трусливый горе-начальник, который облажал их всех и не смог отстоять их интересы перед заказчиками. Те, конечно, думают теперь, что нарвались на лохов и будут из них веревки вить, как им угодно. Он тяжело вздохнул и в который раз обвинил жизнь в несправедливом распределении власти. Почему этот чепушила занимает должность и потому напрямую может работать с заказчиком, а он, такой замечательный, талантливый и умный, должен попадать на деньги из-за промахов этого идиота?

Вслух же он заявил:

– Я своих требований снижать не собираюсь. Если понадобится, могу сам поговорить с нашими строптивыми партнерами. Они что, не понимают, что нам достаточно просто сходить до ближайшего отделения РУОПа – и вся их лавочка закроется к чертовой матери?

Лямзин закатил глаза. Этого ему только не хватало! С зарвавшимся хирургом можно было справиться административными мерами, а как справляться со строптивым подельником?

– Семен, – ласково сказал он. – Давай рассуждать здраво. Те, по чьему заказу мы работаем, не такие идиоты, как тебе кажется. Если бы они боялись ментов, мы бы об этом узнали первыми. Если же они не боятся вызывать наше недовольство, значит, у них все давно уже схвачено – неужели не ясно?

– Ничего это не значит! – горячился Головлев. – То, что им попросту плевать на наше мнение, значит, что они попросту за лохов нас держат, за безобидных и покорных лохов!

Видимо, «лох» было самым оскорбительным выражением для Головлева. Лямзин отметил про себя, что у этого человека слишком много слабых мест, чтобы его по-настоящему опасаться.

– Я так понимаю, наш разговор пошел по проторенной дорожке. Давайте не будем переливать из пустого в порожнее. Все-таки мы взрослые люди и коллеги, – тоном архиепископа на проповеди вещал Лямзин, стараясь прекратить эти прения, которые с каждым разом становились для него все более неприятными.

– Давайте без «давайте», – пробасил вдруг молчавший в основном Власов. Его багровый затылок от напряжения приобрел вообще непонятный цвет. – Я хочу только одного – получить положенную мне сумму, которая должна быть в полтора раза выше обычной, а не наоборот.

– Батенька мой, а с какого перепуга? Вы-то в последней операции вообще никакого участия не принимали! – возмутился на этот раз уже Головлев.

Власов замолчал и недовольно покосился на него своими свиными глазами, однако возразить не посмел.

– Давайте так. – Головлев понял, что нужно идти на компромисс – иначе ничего не выйдет вообще. – Разработаем совместный план, как выбить необходимые нам деньги из заказчиков. Тогда не нужно будет делить шкуру неубитого медведя, а останется только разделить деньги. Вы, Степан Алексеевич, сделали, что я вас просил?

– Вы о карточке? – понизив голос, переспросил Лямзин.

Головлев важно кивнул.

– Да, она у меня. – Лямзин поднялся и полез на полку с картотекой.

Пока он рылся там, Власов с Головлевым за его спиной переглядывались и обменивались знаками. Поиски Лямзина затягивались.

– Ну, что вы там, Степан Алексеевич? – утомленно и презрительно поинтересовался Головлев.