Доноры за доллары

– Черт, куда я ее засунул? – чертыхался вспотевший уже Лямзин. – Насколько я помню, она у меня была в ящике на букву Л. А теперь ее тут нет.

Лямзин даже выставил картотеку на стол – убедитесь, мол, сами.

Головлев насмешливо смотрел на него и представил, как он бьет ему морду.

– Степан Алексеевич, ну, нельзя же быть таким рассеянным! – елейным тоном протянул он. – И где же она может быть?

Лямзин растерянно перебирал бумаги и бормотал:

– Ну, где же она? Ведь она же здесь была, я точно помню...

Головлев поднялся с дивана и потянул за рукав Власова:

– Пойдемте, коллега. Я вижу, от нашего горе-руководителя нет никакого толку. Мало того что он не может защитить своих подчиненных от произвола, он еще своей рассеянностью расстраивает их гениальные по простоте своей планы... Давайте оставим его наедине с мыслями о том, как он будет выпутываться из этой ситуации. Ведь ему так легко будет лишиться честно заработанных денег, которыми ему придется... Придется – я настаиваю!.. – поделиться со своими бедными, несчастными подчиненными.

С этими словами Головлев ехидно улыбнулся и увел Власова из кабинета заведующего. В коридоре он позволил себе наконец разразиться громкой руганью. Не успело последнее слово укатиться по коридору, как из-за угла вывернул Кирилл Воронцов и направился прямо к нему.

– О черт! И этот здесь – как вовремя! – сквозь зубы прошипел Головлев.

ГЛАВА 17

– Кирилл, ты меня любишь? – настаивала Людмила, поймав его за полу халата и совершенно не собираясь отпускать.

– Отпусти, Люда, у меня операция!

– Пока не скажешь – не отпущу! – игриво прощебетала она.

– Ну, люблю, люблю – довольна?

– Моя ты лапочка! Моя ты кисонька! – сюсюкала Люда, стараясь достать своим порочным ртом до его лба.

Он быстро чмокнул ее в щеку сухими губами:

– Все, родная, я побежал, – оторвал ее руки от халата и поспешил в операционную.

Там его встретил Жуков, зло состривший:

– Господин анестезиолог пожаловали! Можно ли начинать?

Кирилл смутился и стал готовить аппарат к работе.

Операция, к счастью, продолжалась недолго. Выйдя из операционной, Кирилл с опаской прокрался через просвет коридора, поглядывая по сторонам. К его счастью, Люду уже сменила другая медсестра, которая сейчас и сидела за столиком и трескала конфеты прямо из коробки. В старые добрые времена Кирилл не удержался бы и сострил что-нибудь по поводу ее расплывающейся фигуры, но сейчас ему было не до этого.

Кирилл присел на подоконник и достал сигареты. Курить он начал недавно, но подсел на табак очень быстро. И сейчас, почувствовав вкус дыма во рту, испытал легкое головокружение, будто делал первую в своей жизни затяжку. Сигареты были, пожалуй, одной из последних радостей в его непростой и неоднозначной теперешней жизни.

Кирилл тяжко вздохнул. Как – он не переставал спрашивать себя об этом, – как он смог попасть в подобную передрягу?

Очень просто. Когда он услышал, какая сумма предлагается за небольшое отклонение от клятвы Гиппократа, он понял, как ему хочется этих денег. С другой стороны, он понимал, что это – самое настоящее преступление. Поэтому на первое предложение ответил отказом. Головлев загадочно поулыбался и сказал:

– Зря, парень, упускаешь свой шанс. Это предложение – считай его путевкой в жизнь – не будет единственным. Можешь представить себе, что это предварительное испытание на профпригодность при приеме на работу. Если же ты отказываешься сейчас, то в клинике еще много людей, которые просто мечтают занять твое место. Ты подумай, – тоном змея-искусителя пропел Головлев и потрепал его по плечу.

Кирилл задумался. В ту же ночь, лежа рядом с Людмилой и положив голову на ее мягкий живот, он рассказал ей о предложении Головлева.

Люда медленно приподнялась над подушками. Никогда в жизни ее безумные мечты не подходили так близко к тому, чтобы превратиться в явь.

– Милый, это же такие деньги! Боже мой, да мы же сразу сможем купить себе приличное жилье! Ты говоришь, что будет еще? Тем более! Кирюша, о чем тут думать, я вообще не понимаю?

– Люда, но ведь это человек, живой человек?

– Ой, Кир! Ну, перестань сопли здесь разводить! Он уже старенький, больной, он тебе сам спасибо скажет.

– Люда, я не убийца! Пойми ты...

– Но тебе же не нужно будет его резать или душить. Просто – чик! – и он спит себе спокойно вечным сном. Киря, ну ты что, как маленький?

Он вздохнул и повернул к ней лицо:

– Люда, ты меня правда любишь?

* * *

После встречи с братом Ураева я отыскал Чехова и все ему доложил. Он медленно кивал, выслушав мои эмоциональные излияния по поводу того, как это тяжело – общаться с близкими родственниками попавшего в беду человека.

– Адрес этой квартиры в Теплом Стане и адрес фирмы «Эдельвейс» с собой?

Я осекся на половине слова и достал свой блокнот. Чехов посмотрел на записи и снова кивнул.

– Записывать не будете?

– Так запомню. У меня хоть и язва, но ни в коем случае не склероз, – проворчал он. – Все, завтра выписываюсь.

– Так быстро? – изумился я. – И кто же вас отпускает?